— Никаких условий раньше времени. Я всё ещё не уверена, что соглашусь работать на тебя. — Его взгляд ехиден, в нем читается «ну-ну, конечно», но я упрямо продолжаю. — Ты назвал сумму, от которой сложно отказаться. Допустим, мне даже захочется попробовать. А вот ты уверен, что я потяну вашу компанию? Не боишься облажаться?
— Заяц, неужели ты думаешь, что за то время, пока ты колебалась, я не пробил тебя вдоль и поперек?
Р-р-р, специально, что ли, выводит из себя?!
Какой я ему заяц? Я перестала быть зайцем, кроликом и другими длинноухими ровно в тот день, когда мы подписали заявление о расторжении брака.
«Триста пятьдесят тысяч», — проносится у меня в голове почему-то голосом Оли.
Вдох-выдох, Маша. Крепись.
— Во-первых, не называй меня так. Мы же договорились.
— Ах да, Мария Олеговна, извините, — прижимает он ладонь к губам, ничуть не смутившись. — А во-вторых?
— А во-вторых…
В эту секунду старательная Ира, виляя всем, чем можно вилять в двадцать лет, вносит поднос с двумя чашечками. Кофе Давыдова идеален, нет никаких сомнений. А вот мой чай она явно перезаварила из вредности, потому что он темно-коричневого цвета. Но я важно отхлебываю и продолжаю диалог:
— А во-вторых, что ты выяснил?
— Ты пашешь в какой-то сомнительной конторке и занимаешься расчетами с клиентами. Впрочем, там ты работаешь последние восемь лет. Ни в чем противопоказанном не замечена, работник инициативный и исполнительный. Ты мне подходишь.
Он явно издевается, это чувствуется в сладких интонациях голоса Давыдова. Он похож на огнедышащего дракона, который заманивает наивную принцессу к себе в пещеру. Мол, у меня тут хорошо: золото, драгоценности, свеженькие скелеты рыцарей. Заходите, будьте как дома.
— Мы с тобой так давно не виделись, — напоминаю треснувшим голосом. — Ты меня совсем не знаешь. Я могу накосячить и пустить весь твой бизнес псу под хвост. Хотя бы из чувства мести или женской обиды.
— Слушай, ты первый кандидат, который на собеседовании пытается меня убедить не брать его на работу. — Влад залпом опустошает содержимое крошечной чашечки. — Пойдем, покажу тебе поле боя. Там и решишься.
Почему мне так страшно соглашаться?
Я без особого сожаления отставляю в сторонку свой чай, по вкусу напоминающий голую заварку, и покорно иду за Давыдовым. Тот ведет меня по широким коридорам, по всему этому безумию из зеркал, по гигантским офисам открытого типа, где как в муравейнике все работают, разговаривают, кому-то звонят и куда-то бегут.