Саша зажал рычаги управления
огнем и начал поливать цель из всех орудий, хоть это и было
запрещено правилами. Самолет мог потерять устойчивость от инерции
одновременного залпа, но это сейчас не имело никакого значения.
Цель должна быть уничтожена прямо сейчас!
Орудия выплеснули все заряды и
осеклись на высокой ноте. Боеприпасов больше не было. Он выстрелял
все «до железки». Однако этот диск по-прежнему продолжал медленно
плыть по ночному небу в сторону центра города. Он уже залетел за
его окраину. Саша почувствовал холод. Нет, это были не нервы. Нервы
закончились у него еще в сорок четвертом в небе Польши, когда он
горел в кабине штурмовика, падая, и при этом пытался поймать в
прицел вражеский «Фокке-Вульф». Холод врывался в кабину самолета из
разбитого фонаря. На обломках стекла была кровь.
Он обернулся посмотреть назад.
В корпусе, там, где кресло второго пилота, зияла пробоина от
попадания. Видимо, Саша настолько оглох от выстрелов собственных
орудий, что не слышал, как по ним попали. Василий был мертв. Его
тело было обожжено, а лицо застыло в неестественной мертвой маске.
Оторванные от тела кисти его рук так и остались сжимать рукоятки
пулемета. «Як» Ясинецкого нигде не было видно, а тот проклятый
мелкий диск, что сжег Третьякова, заходил на атаку. Прямо на
него.
Решение было принято
немедленно. Саша широко улыбнулся и подмигнул своему единственному
другу, которого больше нет. — Не скучай, Вась, скоро мы с тобой
свидимся…
Он направил нос самолета на
большой диск и выжал сектор газа на максимум. Ил-2, взревев
двигателем, словно молния, сорвался в сторону цели.
Удар.
Ветер завывал между высокими
зданиями, срывая снег с крыш, и поднимал его резкими поземками в
танце с тенями и бликами зарева от далеких пожарищ. Ночь окутала
город чёрной пеленой, сквозь которую едва пробивались тусклые огни
одиноких фонарей. Улицы, покрытые холодным снегом и зеркальным
льдом узких тропинок, отзывались на каждый звук, предательски
усиливая эхо вокруг.
Кутаясь в тонкое больничное
одеяло, стараясь не останавливаться и прячась от каждого шороха и
случайной тени, Илья бежал через объятый смертью город. Каждое его
движение было наполнено напряжением, а взгляд внимательно
осматривал все тёмные углы и подворотни. Он стремился выбраться из
этого мрачного лабиринта улиц, ведомый лишь одним желанием — как
можно быстрее добраться к себе домой.