В комнате царила тишина,
нарушаемая лишь тиканьем старых часов на стене. На крохотном столе
в черной рамочке стояла фотография его жены. Ее улыбка, застывшая в
вечности, казалась такой живой, что он невольно протянул руку,
словно пытаясь коснуться ее тепла. Но пальцы встретили лишь
холодное стекло, напомнившее о непреодолимой границе между прошлым
и настоящим.
Илья позволил воспоминаниям
заполнить его мысли. Как будто вчера они сидели здесь вместе,
смеялись, делились мечтами. Теперь же комната была пуста, а его
сердце — тяжелым, как камень. Тиканье часов, словно метроном,
отсчитывало секунды, минуты, годы. Илья вздохнул. Полгода назад ее
унес сыпной тиф. Одно из самых страшных последствий войны, с
которым людям довелось столкнуться практически сразу после ее
завершения.
На память о жене ему достались
те самые наручные часы, которые остались в больнице вместе с его
вещами, и эта фотография. Жена была на втором месяце
беременности…
Илья вздохнул и, найдя в
ящичке стола пачку папирос со спичками, закурил. Пепельница была на
столе. «Мало нам бед…» — прошептал он, глядя в темноту. В душе была
и горечь, и ярость, которые одновременно терзали его сердце. Горечь
— холодная, как зимний ветер, проникала в каждую клетку и холодила
душу. Ярость — огненная, как извержение вулкана, рвалась наружу,
требуя мести тем тварям, которые так нагло рвали его мир на куски.
Они сплетались воедино, создавая бурю, которая не утихала ни на
миг, а только разгоралась. Перед его глазами всё маячил тот самый
череп ребенка. Девочки, которую звали Аня…
Эти твари, кто бы они ни были,
плоды жутких экспериментов, пришельцы из глубин космоса, даже пусть
сами демоны из преисподней, они все должны сдохнуть! Их мерзкое
присутствие отравляет мир. Они не заслуживают ничего, кроме смерти.
Они — ошибка, чума, кошмар, который нужно уничтожить. Никакой
жалости, никакого милосердия. Только огонь, сталь и ярость, которые
выжгут их след из мира людей!
Илья потушил окурок и
решительно поднялся со стула. Он полностью разделся и, размотав
свои ноги от тряпок, пошел в ванную. Тапочки, которые остались у
него еще с больницы, он решил не снимать. Своих домашних тапочек у
него не было. Старые давно износились, а новые он так и не купил.
Просто не доходили руки.
Вода была, но только холодная.
Наскоро помывшись в обжигающей ледяной воде, Илья чисто выбрился и,
хорошенько растеревшись махровым полотенцем, вытащил из шкафа
свежее белье.