— Просто устали друг от друга. Приелись, — да, я всё верно поняла.
Я молчу, делая вид, что его здесь нет, но муж продолжает не щадить меня, рассказывая свои впечатления от нашего брака, и его голос при этом звучит уверенно.
— Я её как увидел в доме у Воронова…
Замечаю, как его глаза загораются, когда он говорит о Ларисе.
— Понимаешь... она вся такая… из бассейна выходила… Задница… — он показывает руками, как будто пытается изобразить её фигуру, — как орех! Грудь, — он снова жестикулирует, поднимая руки выше, — шик!
Закрывает глаза, словно её представляет.
— Волосы, улыбка! Потом я её после сауны случайно увидел. Она даже после сауны словно куколка накрашенная, представляешь. Не знаю, что у неё за косметика такая на лице, но я залип на её красоте и свежести. А ты? Ты… Ты вечно с минимумом косметики и…
— И задница не орех, — заканчиваю ты за него, и он улыбается, не стесняясь, кивая.
Смущения от своей подлости и откровенности — ноль. Уважения ко мне как к своей супруге тоже. Понимаю почему. Он не боится обидеть мои чувства, потому что меня не любит. Ему просто плевать, что они будут ранить меня.
Обычный мужской эгоизм.
— Какой же ты… тупой… Грудь, задница у твоей дамы силиконовые. Зубы — виниры. Губы яркие и стрелки на глазах — татуаж. Обычная, но искусственная девка. Сбрось до заводских настроек свою куклу, где не было бы операций и такого ухода, и уверена, будет обычной, — я продолжаю улыбаться, хотя на душе, конечно, скребут кошки от обиды и возмущения.
— Ну ладно, всё это мелочи. Марта, прошу, ты, главное сейчас, подумай обо мне.
— О тебе? — удивляюсь и всё-таки вступаю с ним в диалог. — Да мне на тебя плевать! Меня ты лично меньше всего теперь интересуешь! Я не хочу и не собираюсь о тебе думать. Ты разом убил все чувства своим поступком. Совершенно странно, что ты этого не понимаешь. Ты или идиот, или глупец, если просишь подумать о тебе. Я о тебе теперь могу думать только в одном варианте: чтобы ты исчез!
— Да? — с усмешкой смотрит на меня прищурившись. — А почему же ты тогда плакала? — оказывается, видел.
— А что, при таких условиях был повод для радости?! — удивляюсь его выводам, что это было из-за него. — Я оплакиваю годы, отданные такому уроду, как ты! А ещё меня волнует, что из-за тебя я без денег и на крючке у Воронова! Вот из-за чего я плакала, потому что это единственное, что меня волнует по-настоящему!