Повернувшись к мужу, заставляю себя заговорить:
- Это что сейчас было?
Он пожимает плечами:
- Ты же видела.
- Как ты мог? - мой голос рвется наружу с болью, с яростью, но звучит тихо, неверяще. - Это же… Это Лолита, ты знаешь ее с детства!
- Ну не с детства, - кривится он. - Не преувеличивай, Марьяна. И не драматизируй.
- Ты сказал, - вспоминаю я его фразу, - что давно пора - у вас с ней это длится давно?!
Он закатывает рукава с таким видом, словно этот разговор его утомляет.
- Это имеет какое-то значение? - бросает равнодушно. - Просто теперь ты все знаешь, и мы можем больше не скрываться.
- Не скрываться? Она - дочь твоего партнера и друга! Ты… Он тебя размажет, когда узнает.
- Он сам далеко не святой, - усмехается презрительно Гончаров. - Ты бы лучше о себе подумала. Нас с тобой ожидает развод.
- Развод? - эхом повторяю я, как будто не понимаю значения этого слова.
Просто я никак не ожидала его услышать.
Это мне изменяет муж, это я должна требовать развода, а не он.
- Да. Меня не устраивает наш брак. Ты слишком много работаешь, - говорит он ровным, почти скучающим тоном. - Не уделяешь мне внимания. Забросила меня.
- Ты сам хотел, чтобы я работала! - я с трудом сдерживаю себя, чтобы не закричать. - Сам сказал, что тебе не нужно, чтобы я становилась скучной и запустившей себя домохозяйкой.
- Хотел. - Он криво улыбается. - Но не знал, что ты станешь одержимой своей работой. Что ты променяешь семью на карьеру.
Я чуть подаюсь вперёд. Меня трясет, и я рада, что дочь не присутствует при нашем разговоре.
- Это я променяла?! Это я одна занимаюсь детьми, домом и еще работаю, а ты… Ты где был все это время, Гордей? Здесь с Лолитой?!
- Ну вот видишь. - Он говорит так, будто это уже не имеет значения. - У нас обоих есть претензии друг к другу, так что развод обещает быть лёгким.
Я смотрю на него, но перед глазами уже мутная пелена - все плывет.
- Какую там обычно причину указывают? - продолжает невозмутимо. - Непримиримые разногласия? Или не сошлись характерами? Выбирай любой вариант - мне все равно.
Глаза противно жжет от накатывающих слез, но я не позволяю себе этой слабости.
Подонок не увидит, какую боль причиняет мне своими словами.
К тому же, он ясно дал понять - ему все равно.
И, словно подтверждая сказанное, Гордей проходит мимо к своему рабочему столу, за которым сидит Ариша, и даже не смотрит на дочь. Берет со стола телефон, на котором, должно быть, куча моих звонков и сообщений, небрежно смахивает их.