— Ты не собираешься уходить
в свой мир? — удивился мистер Дурсль, думавший, что знает своего
племянника.
— Что я там забыл? — спросил
в ответ Гарри Поттер. — Там сейчас начнется война тех, кто считает
себя светом, с теми, кто считается тьмой, а я человек, а не хоббит
Фродо, которому больше всех надо.
— Интересно ты изменился, —
заметил Вернон Дурсль, глядя на юношу со все возрастающим
интересом.
— Убить пытались с
одиннадцати лет, — объяснил ему племянник. — Это если вас не
считать, так что пришла пора взрослеть и демонстрировать первичные
половые признаки всем тем, кто хочет эпичной битвы.
За окном было видно
подъехавший таксомотор, из которого вышла сразу же вызвавшая улыбку
девушка. Увидеть Гермиону здесь было необычно, ведь согласно сну,
она сейчас развлекалась с Уизли, а это значило… В душе Виктора
поднималась надежда, дикая, невозможная надежда… Надежда окрепла,
когда он услышал знакомые напевы споткнувшейся у порога девушки.
Видимо, та и так довольно сильно нервничала, поэтому с дивным
акцентом рассказала, где видела то, обо что споткнулась, эту
Англию, весь магический мир и происходящее. Материлась девушка со
знанием дела, а обороты были все те же, понимаемые когда-то даже
диспетчером их клиники, улыбка Виктора стала шире.
«Маришка…»
***
И так достаточно
нервничавшая от всего произошедшего девушка, споткнувшись почти у
порога дома, высказалась привычными словами, морщась от своего
акцента. «Может по-немецки лучше будет?» — подумала она, поднимаясь
на крыльцо, когда дверь широко распахнулась, а на пороге оказался
худющий юноша с невозможными зелеными глазами, в которых плескалось
счастье.
— Шатци![3] —
произнес Гарри, так по-викторовски распахнув объятья, что Марина,
завизжав, бросилась к нему. На некоторое время молодые люди просто
застыли на пороге, сжимая друг друга в объятиях. Гарри Поттер точно
не мог знать немецкого, и этого очень нежного слова, аналогов
которому просто не существовало.
— Витя, родной, — по-русски
произнесла Марина, тихо заплакав. Она совершенно не ожидала
встретить здесь любимого мужа, да еще и в таком образе. А дальше
девушка, влекомая на кухню, рассказывала, мешая русские и немецкие
слова, обо всем, что произошло с ней за эти несколько часов.
Почему-то ей совсем не хотелось переходить на английский, несмотря
на то что он воспринимался родным.