Виктор очень хорошо понимал
супругу, представляя то же самое, не желая думать о том, что они
одни, только они одни и все. Юноша поглаживал свою супругу, они
улыбались друг другу, заходя все глубже в лес, пока не дошли до
полянки, будто пришедшей сюда из той жизни. Вот и поваленное
штормовым ветром дерево все также лежит. На этой полянке очень
любила сидеть бабушка Марья. Марина подошла к дереву и присела,
утянув за собой мужа. Они просидели так, наверное, с полчаса, когда
девушка наконец не выдержала, расплакавшись.
— Не рви себе душу,
внученька, — вдруг услышала Марина, будто воочию увидев бабушку
Марью. — Вы хорошо справляетесь, значит скоро увидимся. Вам надо
выучиться, и прийти по тому адресу, что я тебе давала, помнишь
ли?
— Помню, бабушка, —
прошептала Марина.
— Вот и умница, — улыбнулась
стоявшая перед ней, будто живая, бабушка. — Помни, сначала
выучиться, а Марьюшка уж подождет немного, да ей и ждать почти не
придется.
— Все сделаю! — клятвенно
пообещала девушка. А когда бабушка исчезла, будто не было ее,
подняла глаза на неподвижно все это время сидевшего мужа. — Витя,
ты слышал? Мы увидимся! Витя!
— Бабушка приходила? —
улыбнулся ей Виктор. — Ее только женщины нашей семьи увидеть
могут.
— Но я же не по крови… —
удивилась девушка. — Как так?
— Тебя в семью приняли,
солнце мое, — улыбался юноша, кружа радостно смеющуюся жену,
которой стало вдруг легко-легко, по полянке. — Теперь уже неважно,
кто ты по крови, ты наша.
— Я наша… Я твоя! —
крепко-крепко обняла Виктора отчего-то очень счастливая Марина.
***
Правительству Великобритании
было совсем невесело. Не весело было подписывать прошение об
отставке под дулами автоматов с брезгливостью смотревших на них
солдат, не весело было отправляться под арест, и совсем не весело
было проходить унизительный врачебный осмотр, включая общение с
психиатром. Военный переворот в Великобритании стал сюрпризом как
для партнеров по НАТО, так и для магов Международной Конфедерации,
ибо аппарировавший прямо во дворец представитель МКМ был
нафарширован и частично нашинкован турельной установкой безо всяких
разговоров. До магов начала постепенно доходить простая мысль, что
с простецами придется все-таки договариваться. Причем по-людски, а
не так, как маги привыкли.