***
Как Луна Лавгуд попала в
самый страшный бордель Европы, так и осталось тайной для семьи Бок,
впрочем, магический Интерпол этим тоже не интересовался, накрыв
этот бардак так, что сбежать не успел никто. Обнаружившиеся там
несовершеннолетние англичанки были переданы оставшимся в живых
родственникам, а все обнаруженные взрослые — казнены.
Джинни Уизли в какой-то
момент устала от борьбы, также как и от картин своей памяти, да и
от того, что с ней делали санитары, поэтому вложила в свой
последний удар по Дамблдору все свои оставшиеся силы. Мощный взрыв
сотряс лондонскую психиатрическую клинику, но почти сломленная
девушка не погибла. Каким-то чудом она оказалась в заповеднике, где
работал ее брат.
— Чине ешть?[2] —
спросила Джинни какая-то женщина, совсем не ожидавшая увидеть
сильно избитую и полностью обнаженную рыжую девушку на дороге
вблизи заповедника.
С этого момента началась
новая жизнь Джинни. Брат ее, разумеется, узнал, но вот заявлять об
этом не спешил, он, пожалуй, просто испугался, впрочем, кто этих
Уизли знает, а Джинни просто его не узнала, она не говорила, всего
боялась, поэтому ее взяла к себе та добрая женщина, что нашла на
дороге. Румынка по имени Мирабела, конечно же, заметила семейное
сходство, но решила: «Бог ему судья», принявшись отогревать
девушку, совсем непохожую на взрослую. Постепенно Джинни
заговорила, при этом заговорила по-румынски.
— Мама Мира, — так девушка
называла не возражавшую против этого женщину. — Я больше не могу
магичить, да?
— Да, доченька, — новая мама
ничего не скрывала от своей обретенной дочки. — Но разве же магия —
это главное?
— А что главное? — спросила
девушка.
— Главное — это семья, —
поцеловала ее мама Мира, обнимая свое солнышко. Все плохое в жизни
Джинни закончилось, а вот в посмертии Дамблдора только начиналось.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор стал призраком.
Призраком, намертво привязанным последним выбросом уже бывшей Уизли
к лондонской психиатрической клинике. То есть обрел свою вечную
жизнь в наиболее подходящем для него месте.
Обо всем этом семья Бок,
разумеется, не знала, у них хватало забот — восьмимесячное дитя
требовало внимания, еще был университет, работа, поэтому чуть
сбавившие темп обучения Марина и Виктор уделяли все свое свободное
время доченьке. Вот прошел месяц в делах и заботах, позволив им
отправиться все-таки в Чернолесье. Снятые чары стазиса показали,
что мясо отлично сохранилось, промариновавшись, отчего Виктор
заулыбался. Доченька издавала радостные звуки в своем кресле,
Марина предвкушала, а папа семейства вел машину.