— Простынь упала, — напомнил он.
Я ладошками накрыла грудь и кинула умоляющий взгляд на Игната. Парень присел на корточки, скомкал в руке ткань, но подниматься не спешил. Его дыхание опалило коленку.
— О, — воскликнул Миша. — Стой так.
Снова защёлкал камерой. И снова взгляд Игната заставил задрожать. Тёмный, из-под полуопущенных ресниц, полный вожделения и неприкрытой страсти. Игнат меня хочет. Игнат. Меня! Хочет. В это невозможно поверить, но чёрные глаза друга заставляют.
— Всё, — довольный голос Миши раздаётся на самое ухо. — Можешь одеваться, — буквально вырывает из рук Игната простынь и накидывает мне на плечи. — Можно по домам.
Миша закрывает меня от взгляда Игната и увлекает в комнату. Только в этот раз он даже не пытается зайти следом. Попыталась быстро одеться, но от спешки рука то в горловину попадёт, то джинсы не желают надеваться на ноги.
— Где Игнат? — спросила первым делом, едва вышла в студию и не увидела друга.
— Ушёл. Оделся и молча ушёл.
— Чёрт, — я нахмурилась и бросилась на улицу, но место, где припарковал машину Игнат, уже пустовало.
— Я же говорю, что он ссыкло, — гремя ключами, пробубнил себе под нос Миша, но я услышала.
— Где здесь остановка?
— Не дури. Я отвезу тебя домой.
— Твой план, Миша, не работает, — истерично взвизгнула я. — Он уехал. Что я стану делать, если Игнат прекратит со мной общение?
— А ты так всю жизнь собираешься с ним дружить? — рявкнул Миша. — Будешь заглядывать ему в рот, смотреть, как он трахает других, женится, рожает детей? Но главное, чтобы дружба сохранилась, — передразнил меня. — Лжёшь сама себе. Делаешь больно сама себя. Ты просто трусишь признаться в чувствах. Либо прекрати с ним общение, либо признайся бл*ть в чувствах.
— Не твоё дело.
— Детский сад, Снежана. Не моё дело, — фыркнул. — Ты меня посветила в тонкости вашего общения, уже моё. Я бл*ть сам чуть не кончил, когда на вас смотрел, — уже мягче говорит он. — Просто не всегда парни могут сделать первый шаг, Снежка. Ты думаешь, что это так просто — осмелиться и подойти к той, что нравится? Вовсе нет. Нам тоже страшно, что отошьют. Тоже страшно, что высмеют. Если он не решается, то решись ты. И ежу понятно, что он на тебя запал.
— Я не могу, — качаю головой. — Не дави на меня.
— Не давлю, — поднимает руки. — Фотки, к слову, вышли нереальные. Чувствую, что всю ночь буду обрабатывать.