Хозяева выгнали Артёма из съемной квартиры, и он черт знает сколько провалялся в тупом оцепенении в машине отца, ставшей его убежищем.
Потом он неизбежно пришел к мысли, что спасение от ужаса и боли в водке. У Артёма был такой вид, что когда он попытался войти в магазин, охранник преградил ему вход. И вот тут-то его и накрыло в первый раз. В припадке бешенства Артём бросился на охранника. От серьезных неприятностей с ментами Артёма спасли патриотически настроенные забулдыги, принявшие его за дембель-нувшегося десантника.
– Ничего, боец, ничего… Главное, люби родину, мать твою. Где родился, там и пригодился, нахуй. – утешали «десантника» забулдыги, вливая в него какую-то дрянь, от которой его потом рвало и голову хотелось разбить о стену.
Его снова накрыло. Теперь это было не бешенство, а паническая атака. Его трясло, он обливался потом, сердце лупило, как мотор, пошедший в разнос. И он помчался. Помчался, сам не зная куда. Топил педаль в пол и мчался, сжигая бензин, гнал, обезумев от ужаса, словно чувствовал за собой створу призрачных адских гончих. Почти не ел, тратя оставшиеся деньги на бензин. Трассы выбирал пустынные, ночевал в машине, просто остановив ее где придется. Чудо, что он не разбился.
Отец запретил мстить. Да плевал он на его запрет. Он много на что плевал и бодался с отцом с того самого дня, когда Дегтярев-старший вдруг объявился и сломал его жизнь. (Хотя у него тогда и рогов-то еще не было, чтобы бодаться. Только чесучие шишки там, где они пробивались.) И вот как все это обернулось. Артём решил вернуться, найти Мельника и прикончить. Не важно, что его самого при этом убьют.
Он бы так и сделал, если бы не встреча, изменившая самоубийственный план.
На дороге Артёму попался эвакуатор, тащивший на свалку разбитый автомобиль. Практически куча металла: ужасное зрелище, но в этой куче еще просматривался облик того, чем она была до роковой катастрофы. На платформе эвакуатора стоял черный «ранглер».
Вид разбитых машин тяжело действует на нервы, Артём резко обогнал эвакуатор, но «ранглер» почему-то не выходил у него из головы. «Он как я. Или я как он», – подумал Артём. Он гнал вперед, но что-то скребло внутри. В конце концов Артём остановился, подождал эвакуатор и поехал следом.
«Его еще можно восстановить», – бредовая идея засела в башке так, словно от его решения зависело что-то жизненно важное. Или даже так, словно груда металла, от которой он почему-то не мог отвязаться, еще жила, обладала собственной волей, и он – парень с сорванной напрочь крышей – был ее последней надеждой.