Он игнорирует мое поддразнивание.
– Соседка…
– Северин. – От моего легкомысленного тона не остается и следа. И я больше не жду приглашения на вечеринку. Я закрываю глаза, я знаю, что именно вот-вот услышу. Воспоминание всплывает само, без всякого приглашения.
Северин, тоненькая и гибкая в крошечном черном бикини, ее загорелая, темно-коричневая кожа, такая гладкая на солнце. Она стоит, с вызовом отставив одну ногу, как будто готова уйти прочь, как только утратит интерес. Северин, которая без малейшего намека на улыбку, смягчившую бы эту ее суровую красоту, представилась как «мадемуазель ваша соседка» и которая бесследно исчезла после того, как мы все шестеро вернулись в Британию.
– Да, Северин. – Том умолкает, и по телефонной линии пробегает короткая пауза. – Ее нашли. То есть ее тело.
Я молчу. Подумай я обо всем этом вчера – я же, разумеется, об этом не думала, – я сказала бы, что ее вряд ли когда-нибудь найдут. Но после резких слов Тома все внезапно кажется предопределенным, как если б все возможные пути вели именно к этому. Я представляю себе ее кости, чистые и белые после десяти лет, усмешку ее безупречного черепа. Она точно ненавидела бы ее, эту неизбежную улыбку смерти. Северин, которая никогда не улыбалась…
– Кейт? Ты меня слушаешь? – спрашивает Том.
– Прости, да. Где они ее нашли? – Ее? Был ли труп еще «ею»?
– В колодце, – говорит он без всякой утайки. – На ферме.
– Бедная девочка, – вздыхаю я. Бедная, бедная девочка… И затем: – В колодце? Но ведь это означает…
– Да. Должно быть, она вернулась. Французская полиция хочет снова поговорить с нами.
– Конечно. – Я тру лоб, но, вспомнив белый череп под своей теплой кожей, поспешно опускаю руку. Колодец. Этого я не ожидала.
– С тобой всё в порядке? – спрашивает Том, и в его голосе слышится тревога.
– Да. Просто я…
– Ты в шоке, – подсказывает он. – Знаю. – Кстати, в его собственном голосе никакого потрясения я не слышу. С другой стороны, у него наверняка уже было время привыкнуть к этой новости. – Ты скажешь Ларе? Я не уверен, что у меня есть ее номер.
– Да, я скажу ей, – говорю я.
Лара – моя самая близкая подруга, одна из тех шестерых. Полиция наверняка захочет поговорить со всеми нами – по крайней мере с пятерыми, что остались. Ведь Тео теперь вне юрисдикции любой полиции. Возможно, Том уже позвонил Себу и Каро или намерен это сделать… Наверное, я должна спросить, как они поживают, но я этого не делаю.