Каро такой вопрос просто не пришел бы в голову. Потому что для нее Оксфорд – это единственный уготованный ей путь.
– Видите ли… – уклончиво начинаю я. – Мы не были особенно близки.
Его губы кривятся в улыбке:
– Не желаете следовать рискованной стратегии?
– Как я уже сказала, с возрастом я следую ей все реже и реже, – с улыбкой отвечаю я.
Уголки его рта ползут вверх, но затем он смотрит на часы.
– Что ж, мисс Ченнинг, я уверен, что такой прямолинейный человек, как вы, простит мне мою откровенность. Да, я пригласил вас для сравнения. Мне нравится ваш бизнес, мне понравилась ваша рекламная брошюра, которую вы прислали, и ваши гонорары вполне разумны, однако мне было бы весьма трудно убедить комитет, почему я выбрал именно вас, поскольку вы пока еще не сделали себе имя. Я не уверен, что мне есть смысл ввязываться в эту борьбу.
– А что могло бы заставить вас пересмотреть вашу позицию? Уменьшение гонорара?
Фарроу поджимает губы:
– Возможно, но даже этого, пожалуй, было бы недостаточно. Вы пока…
– …Не сделали себе имя, – заканчиваю я за него.
Он печально кивает.
– Тем не менее мне было приятно с вами познакомиться. – Его глаза улыбаются, он тотчас делается на десяток лет моложе. Но я не вижу ни малейшего сходства с Каро.
В такси я записываю свои мысли по поводу встречи на карманный диктофон, чтобы Джулия потом их отпечатала для меня. Потом звоню Ларе и в течение пяти минут жалуюсь ей на себя, любимую, – мол, какая же я была дура, бросив хорошо оплачиваемую работу, чтобы основать собственную фирму, которая в любом случае через полгода обанкротится, и никто после такой чудовищной ошибки никогда снова не возьмет меня на работу, и так далее в том же духе. Лара слышала все это и раньше – и даже не считает нужным отвечать мне.
– Всё? Закончила? – спрашивает она, когда из меня наконец выходит пар.
– Пока – да. Приезжай ко мне сегодня. Возможно, я снова начну выносить тебе мозг моими жалобами, но, по крайней мере, обещаю предварительно угостить тебя карри и хорошим вином.
Лара хихикает. Собственно, это все, что мне нужно.
– Извини, – говорит она, зевая. – Но сегодня я никакая. Может, перенесем на завтра?
– Никакая? Живо признавайся, чем это ты занималась вчера вечером! – Я не помню, чтобы она говорила мне про какое-то свидание, но Лара снимает мужчин с той же легкостью, как остальные из нас покупают газеты. Кстати, с той же легкостью она и выбрасывает их, когда они ей надоедают. Она всегда была бесстыдно и беззастенчиво неразборчивой, но… в этом она вся.