–И как зовут сие чудо природы, – обратился он ко мне.
–Рэм.
–Рэм, значит. И каким же ветром тебя к нам занесло, мил-человек?
–Зерг Балагур посодействовал.
–Зерг! Старый бродяга. Давненько его не видел. Как он там поживает?
–Да вроде не плохо. Красный. Веселый.
–Красный? Это хорошо. Жаль, пока красный, к нам не заглянет.
Все понимающе захихикали.
–Ладно. С балагуром все ясно. А ты то, как сам, есть-пить хочешь?
–Да не отказался бы выпить чего-нибудь. А то в горле пересохло.
–Хорошо, – старичок кивнул головой, – Нельзя отказываться от законов гостеприимства. Прими стаканчик от старины Берга.
–Мне подали кружку размером с мою голову, наполненную какой то жидкостью.
–Пей, дорогой, угощайся.
Взяв кружку в руки, я почувствовал резкий запах сивухи. Эх, была, не была. Вспомним студенческую юность. Резко выдохнув, я сделал первый глоток. Обжигающая жидкость перехватила горло. По инерции я сделал второй глоток, третий и не смог остановиться, пока не увидел дна кружки. Медленно отодвинув кружку, осторожно, чтоб не дать вспыхнуть огню, порожденным сивухой у меня внутри, впустил в себя запах сжатого своего кулака. Вдох. Еще один. Теперь можно и глаза открыть.Я увидел, что все стояли и восхищенно смотрели на меня.
–Крепка зараза, – хрипло проговорил я, – на табаке крепил?
–Чего? – удивился старик, – кого крепил?
–Самогонку, говорю, на табаке крепил? Уж больно ядрена.
–Уродилась такая, – усмехнулся старик. – А ты силен. Повторить?
–Не сейчас. Потом. Может быть.
Неожиданно огонь, сжигавший мой желудок, растекся по телу теплом, и в голову ударила тяжелая хмельная волна. Перед глазами запрыгали, завертелись два-три старичка, и пол бросился мне навстречу…
7.Похмелье
Очнулся я от страшной головной боли и судорожных позывов в желудке. Язык, будто обернутый грязной наждачной бумагой, отказывался служить.
–Отпробуй-ка, – раздался чей-то голос, и протянул кружку. Трясущимися руками я принял ее, припал к краю. Верно, говорят: кто не знает вкуса водки, тот не знает вкуса холодной воды. Казалось, что ничего вкуснее я в жизни не пробовал. С каждым глотком все чувства приходили в норму, и я вспомнил все, что со мной произошло.
–Хороша амброзия-то? – вновь раздался тот же голос. Сквозь розоватую пелену, еще застилающую глаза, я разглядел старичка, сидевшего рядом со мной.-Еще маненько, и вновь человеком себя почувствуешь. Похмелье – штука тонкая.