Блестящие глаза Феи сузились, превратились в поблескивающие сталью полоски.
– Ах, Лю-юк, – протянула она. – Дело сильно усложняется. У нас тут настоящий садовник, а не воображаемый бесплотный идеал. Какая, однако, детская глупость...
– Это не глупость! – рассердилась Изабелла. - Это любовь! Люк красивый и смелый, и он готов меня защищать и заботиться обо мне...
– Твой милый садовник не выглядит голодным и больным лишь потому, моя дорогая, что заботится только о себе. Много ли надо молодому повесе? А вот когда ему придется отдавать тебе свой ужин - он же готов о тебе заботиться? - вот тогда он и отощает, и подурнеет. И, возможно, станет раздражительным и ворчливым.
– Я тоже буду ему помогать!
– Работать! Милая девочка собралась работать! – Фея в восторге затрепетала крылышками. – Эй, Юфимия. Смотри, у тебя появилась помощница. Дай-ка ей немного домашних дел, например, разобрать чечевицу с горохом, или подмести все дорожки в саду, полить все розы, или намолоть кофе на полгода вперед. Девочка должна понять, что ждет ее впереди, если она свяжет свою жизнь с садовником... И платье, – фея отлетела чуть подальше, чтоб рассмотреть лохмотья, в которые была одета Изабелла, – очень подходящее платье! В таких ты и будешь ходить всю оставшуюся жизнь!
– Не обязательно, – едко ответила Изабелла. – Могу за Люком штаны донашивать. И жилеты! А жилет его расшит золотом!
На памяти Феи это была первая Крестница, что отваживалась с ней спорить, и на миг у Феи пропал дар речи – так она была изумлена.
– О, видят небеса! – прошептала она, чуть дыша, прикладывая ручку к груди, – я не хотела прибегать к этому, но ты меня вынуждаешь, милая!
Она снова взмахнула своей палочкой, намереваясь наложить заклятье, и Изабелла зажмурилась.
– Чтобы оценить то, что тебе дают, – нараспев произнесла Фея, – ты познаешь тяжелый труд. Испытания ты пройдешь, и на бал ты с трудом попадешь. Иногда полезно со стороны посмотреть, как веселятся другие, да. И почувствовать себя не лучше, а хуже других. Вот тогда ты оценишь сполна, как несчастна садовника жена. Все поют, и танцуют, и пьют, а садовники листья метут. Их на праздник никто не зовёт, застилает глаза горький пот. Труд и бедность удел их навек.
– Так себе стишки, – презрительно фыркнула Изабелла, и Фея снова поперхнулась, забыв последнюю строчку заклятья. – Не особенно-то и хотелось на этот бал.