Так считали все. Кроме твоего дяди. Паренек по-прежнему носился по местечку и приставал к старикам: – Вы знаете, мой брат Миля скоро выпишет меня в Америку!.. Представляешь, жара… надоедливые мухи. И тут этот цидрейтер, который вместо того, чтобы ходить в хедер, сочиняет «а пусты мансенс».
– Чепен зи мих а коп! – отбрехивались старики.
Я-то его узнала, когда все Фишкины появились в Москве, в нашем подвале на Цветном бульваре. Здоровый такой бохер и весь в прыщах, и ум, как у семилетнего. Ни читать, ни писать не умел, по-русски знал два слова: «мать» и «перемать». Зато каждому встречному тыкал в лицо: – О, Форд!.. О, Эдисон!.. Америка!..
Где он этого нахватался?.. Хвейс?.. Сначала-то он думал своей дурной головой, что Москва это и есть Америка. Но сырой подвал, куда пробирались по мосткам над лужей этого самого… карточки на хлеб… работа «подай-принеси»… И никакого брата Мили… А что он хотел?.. Потом твой дед Абрам-Мойше купил часть хибары в Кунцеве. Там и ты прожил первые четыре года. Помнишь, как ты любил кататься на счетах по полу? Дом-то стоял над оврагом. Иногда дом трещал. Счеты после этого катились шустрее. А Сюня подталкивал тебя для разгона и смеялся. Если, конечно, рядом не было тетки Рейзл.»…
Волк бежал по ночному городу. Иногда он пропадал в тени деревьев, а иногда лунный свет плавно обтекал его мускулистое стройное тело. И тогда весь он, от короткой и толстой головы до широкого крупа, казался голубым и могучим.
Было тихо. За закрытыми ставнями не дрожало ни огонька. И только из одного окна, в доме против ворот кладбища, пробивался нерешительный лучик. Почему-то именно он заставил волка остановиться. Зверь присел на задние лапы и несколько раз коротко рыкнул в сторону неплотно прикрытого окна. А потом задрал голову к небу и завыл, тоскливо и жутко.
Волчий вой разбудил спящих.
– Что это? – спросила мама. Но тут же забыла о своем страхе. – Ты почему не спишь! – накинулась она на лежащего рядом мальчика. – И другим спать не даешь! Людям с утра на работу! Гаси свет, бессовестный мальчишка!
Мальчик нехотя оторвался от книжки, сунул ее под подушку и потащился к выключателю. На обратном пути он несколько раз натыкался на чьи-то руки и ноги. И слышал раздраженное бормотание. Яснее всех проворчала тетка Фрима:
– Чтоб ты был здоров… читатель!