…Врачебная комиссия вошла к Лоэн. Она сидела на кровати, одетая, но непричёсанная, заплаканная.
Они вошли – она продолжала плакать, как будто не видела их, как будто по-прежнему была одна. Они знали, что со вчерашнего дня она ничего не ела и никак не отзывалась на вопросы, обращенные к ней, лёжа на кровати, спиной к «посетителям». Трёх врачей, возглавляемых Редом Беннером, сопровождал Рой (таково было его условие) и два охранника.
Скапатор испуганно насторожился. Он решил, что она плачет вторые сутки напролёт. Действительно, если бы через тридцать минут после «бойни» он зашёл к ней снова, то увидел бы точно такую же картину, что и сейчас, через тридцать часов. Его испугала мысль о том, что вот такой жалкий, смятенный вид её может вызвать у врачей сочувствие, и не всё пойдёт так, как хотел этого он. С другой стороны, «сумасшедшие не плачут», почему-то считал он, поэтому невменяемой её вряд ли признают, это хорошо. Для него, пожалуй, было бы откровением, что и собаки плачут – от обиды.
Ред Беннер, попросивший перед этим Роя молчать, когда он будет беседовать с Лоэн, не мог не отметить про себя, что их появление никак не отразилось на ней – ни одного движения, ни одного взгляда в их сторону, «смотрит внутрь себя».
– Здравствуйте, – как можно более вежливо и с участием обратился он к ней. – Что с вами?
Лоэн всхлипнула, и, как будто продолжая свой внутренний монолог, только теперь вслух, стала говорить, слёзы потекли из её глаз обильнее.
– Пожалуйста, я очень вас прошу, отпустите меня. Ну что я вам сделала? – лицо её исказилось от подступившего к горлу рыдания, и, «переменив» дыхание, она продолжила:
– Зачем он меня мучает? – говорила она, имея в виду, наверное, Роя, но глядя не на него, а куда-то в сторону. – Что ему от меня нужно?.. Я никого не убивала, не грабила… Ну заберите бриллианты, если вам они так нужны. Только отпустите меня к Джеральду. Я люблю его, я не знаю, что с ним. Почему мне ничего не говорят о нём?
Новый комок слёз.
Губы, чуть припухшее от удара локтем, искривились, как у девочки, горько плачущей от того, что у неё отобрали мячик какие-то злые дяденьки.
– Не нужны мне эти бриллианты, я не хотела их брать… Скажите, что с Джеральдом, что происходит, я ничего не понимаю…
Слёзы не давали ей говорить, она давилась ими, и не могла сглотнуть. Они струились из больших, поразительной красоты глаз.