Они пахли точь-в-точь как наш старый железный рукомойник.
– Ух ты!.. Немецкие или наши?
– А фиг его знает, – ответил Непляй. – Сегодня взрывать пойдём!
– Как это?
– Как, как… по- правдашнему! – разозлился Сашка.
За балкой собрались мальчишки постарше, человек двенадцать.
Дело близилось к вечеру, с моря дул лёгкий бриз.
Пахло пылью и коровьими лепёшками.
Мальчишки уже развели костёр и стояли возле него полукругом.
– Ну что, мелюзга, взрывать будете? Или робеете? – спросил высокий и сильно загорелый мальчик.
– Сам ты мелюзга, – с вызовом ответил Непляй.
– Ха-ха! Ну, давай, а мы поглядим…
Я всегда был вторым, после Непляя, но не в этот раз.
Почему-то теперь я решительно шагнул навстречу костру и бросил патроны в огонь.
– Берегись! – крикнул Загорелый.
Мы укрылись в небольшом овражке и затаили дыхание.
Но ничего не случилось, и мы вернулись обратно.
– Отсырели, наверно… Теперь ты давай, – сказал Загорелый и, прищурив глаза, посмотрел на Непляя.
Непляй сплюнул и тоже бросил патроны в огонь.
Мы залегли в овраг и закрыли головы руками… Опять тишина!
Непляй громко матюкнулся:
– Айда, глянем, может дров надо подкинуть.
Сашка пошёл первым, я – за ним.
И тут жахнуло!
Я испугался и как будто окаменел.
Непляй схватил меня за руку и крикнул:
– Бежим!
И мы побежали.
За нашими спинами послышался свист и громкое улюлюканье.
– А Сашу позовите, – попросил я на следующий день непляевскую мамку.
– Ты в порядке? – спросила она и ласково погладила по голове. – Проходи, Мишенька, он в спальне… Несчастье-то какое! Мамка, небось, расстроилась?
Мне почему-то стало не по себе, я весь покрылся потом, но вошёл в дом.
Сашка лежал на старой раскладушке.
На лице его был небольшой ожёг, светлые брови и волосы слегка обгорели.
Рядом, на стуле, висели сашкины штаны. На них было видно несколько чёрных дырок, с подпалинами.
– Непляй, ты чё? Заболел?
– Та не-е-ее! Это я от мамки хоронюсь, шоб не ругалась…
– И чё?
– Я наврал, что у вас дома примус загорелся и пожар начался. Вот я тушить помогал.
– А вдруг у моей мамки спросит?
– Не спросит! Ты же знаешь, они год как не разговаривают.
– Ага! Потому что ты сказал, что это я всю черешню у дядьки Павла оборвал. Так мамка моя и не поверила.
– А хто?! Ты и оборвал.
И Непляй, не моргая, уставился на меня своими синими глазами.
– Вот ты гад, Непляй! Вместе же рвали!