Я снял квартиру без телефона в Генуэзском квартале Петры, но она откуда-то узнала мой новый адрес. Пришла. Звонила, кричала, всхлипывала там за дверью, а я сидел, боясь пошевелиться, и делал вид, что меня нет дома. Потом послышались удаляющиеся шаги. Больше я ее не видел.
Как такое могло случиться? Не знаю. Помню только, что перед этим забыл ее лицо. Подолгу смотрел на нее, как на картину: ей даже неловко становилось от моего взгляда, но, когда закрывал глаза, не мог уже ничего вспомнить. Точнее, постепенно, лицо Коры в моей памяти вытеснило лицо другой женщины. Я никогда ее не видел и вряд ли когда-нибудь встречу. Скорее всего, ее вообще никогда не было.
У Коры черные вьющиеся волосы и смугловатая кожа. Та женщина была светло-русой. У нее было бледное лицо и голубые глаза. Такие глаза бывают у мадонн и ангелов на итальянских фресках. Иногда она говорила со мной. Это были обычные слова, но какие-то стершиеся, что ли, обессмысленные… мне казалось, она куда-то меня зовет, но я не понимал, куда. Или боялся это понять, не знаю.
Согласен, слишком смахивает на бред. Не спорю. Говорю же, сам не знаю, что это было. Хорошо еще, все быстро прошло. Больше не хотелось думать о той женщине. Да и о Коре, тоже. Мне было пусто. Я ничего не чувствовал, как будто в мозг и в сердце впрыснули по шприцу новокаина.
И вот, строчка письма вывела меня из ступора: «Уважаемые г. г. Никифор и Кора Пистис…» Нагнулся, чтобы поднять с пола приглашение, но тут ноги стали как будто ватными, пришлось сесть. Что-то туго стянуло кожу бельевой прищепкой ровно посередине груди. Предчувствие. Почему-то мне сразу это стало ясно. Оно мешало дышать. Я не знал, какое это предчувствие, хорошее, дурное, мог его только физически испытывать: сейчас должно что-то произойти. Что? Я не знал. Просто сидел, и пытался подобрать с пола письмо Зака не своей рукой. Так никелированная клешня в игровом автомате пытается неуклюже схватить плюшевого зайца, который лежит поверх горы других таких же игрушек. Она уже зацепила заячий хвост: еще секунда, и глупая плюшевая кукла будет в твоих руках, но тут заяц выскальзывает, и ты должен опять бросать монету и все начинать заново ‹…›
Как только письмо оказалось в моей руке, в прихожей запиликал звонок. Слабость и дрожь сразу прошли. Я вскочил и побежал открывать.