– Сколько тебе лет?
– Тридцать семь. Старый? – я посмотрел на неё снизу вверх.
– Нет. Мне тридцать пять.
Я выпрямился. Она обняла меня, и я почувствовал, как удивительно правильно мы подошли друг к другу. Мы соединились, как две половинки разорванного листа, – без всяких просветов и сгибов, как будто этот лист никогда не разрывался. Она ещё раз тронула пальцами мою макушку и пошагала по коже пальцами.
Как она потом любила это делать!
Каждую пару бережет свой ангел-хранитель. Нас берегли наши руки. Нам надо было только взяться за руки, только обняться – и все проблемы и разногласия уходили без следа. Мы опять становились одним целым, одним неразорванным листом бумаги, на котором писалась история нашей любви. Не оказалось моих рук рядом в тот момент, когда они были особенно нужны. Не увидел ангел – хранитель, не успел вовремя.
Любовь, вспыхнувшая внезапно между двумя одинокими людьми в чужой стране, разгорелась в один момент и поглотила нас без остатка. Мы искали каждую минуту, чтобы быть вместе. Она приезжала в центр, к офису компании, чтобы сходить со мной на ланч. По субботам она ездила в колледж на языковые занятия, но выезжала намного раньше и приходила ко мне, ещё спящему в своей квартире. У неё были ключи от моей квартиры и от моей судьбы. Если я уезжал, она приходила в пустую квартиру и плакала в одиночестве. К моему приезду на столе стояла карточка со словами «Здравствуй, любимый». Все выходные мы проводили вместе. Мы не могли оторваться друг от друга, выходили только чтобы поесть, словно наверстывая прошедшие годы. Работая и преподавая по вечерам, почти без ночного сна, я не знал, что такое усталость. Работа шла, любовь горела в груди, душа парила в облаках, и жизнь, казалось, повернулась ко мне своей лучшей стороной.
Мы обошли все места и все парки в окрестностях. Она смеялись моим шуткам, она наслаждалась моей хитрой улыбкой в усы, она клала руку мне на шею в машине, и я не хотел поворачивать голову, чтобы посмотреть в зеркала.
Она любила смотреть, как я ем. Она наливала мне тарелку супа и, опираясь локтями на стол, стояла, совершенно по-женски подперев голову рукой, и смотрела.
– Я люблю смотреть, как ты ешь.
И это была музыка сердца.
Она приходила ко мне, и я ей жарил на гриле еду, которой она не могла наесться. Мы объездили всё побережье. Мы стояли, взявшись за руки у горных водопадов. Мы целовались под гром салютов Дня Независимости в городках на берегу океана, сидя на балконе, глядя на проходящих внизу людей и ужиная сочными крабами и креветками. Мы брали шампанское в номер и вешали табличку «Не тревожить».