Однако должен признать: на этот раз я попал впросак. В первое же утро Джеф с видом человека, отправляющегося на службу в министерство – разве что вместо белого воротничка на нем был непромокаемый комбинезон – вышел из отеля. И ушел в бушевавшую грозу, вернувшись лишь к вечеру все с тем же видом старательного клерка. Однако когда Тонни (еще один наш постоялец, расскажу о нем чуточку позже) в свойственной ему запанибратской манере полюбопытствовал, удачной ли была вылазка, Джеф ответил, что побывал на Девятке – так в наших краях называют одну из самых отвесных и неприступных скал.
– Ого! – искренне восхитился Тонни и, не спрашивая, протянул уставшему немцу чашку глинтвейна.
Тонни появился у нас еще утром, вскоре после ухода Джефа, и сразу же наполнил гостиницу бурными возгласами на тему того, какой на улице замечательный ураган. Впрочем, когда погода изменилась – в горах это случается быстро – он также восторженно и громко стал радоваться голубому небу и солнцу.
Молодой человек быстро подружился и с Анри, и со стариком Йоганом, и с Эльзой. Да, должен признать, и меня самого этот неутомимый тип незаметно втянул в общую болтовню. Затем к нам присоединился возвратившийся из дневного похода Джеф. А уже когда начало темнеть, о чудо, сперва было спустившийся лишь для того, чтобы возмутиться шумом, Вольф, вопреки обыкновению не вернулся тотчас же в свою келью, а остался вместе со всеми, раскурив трубку рядом с камином.
Мы сидели в полутемной гостиной, попивали глинтвейн, смотрели на огонь в очаге и болтали о том, о сем. В какой-то момент разговор зашел о загадочном и таинственном, что, право, было очень естественно в такой обстановке. Вот тут-то вдруг и выяснилось, что наш немецкий друг, оказывается, умеет быть очень даже хорошим рассказчиком.
– Ученые, – заявил он в своей ворчливой манере, – всегда готовы найти объяснение всему на свете. И даже если объяснения у них нет – они легко могут списать все на мираж или галлюцинацию. Но я-то, – воскликнул он, – точно знаю, что то, что произошло со мной, ни миражем, ни галлюцинацией не было.
– А что такого произошло с Вами? – сразу же заинтересовалась падкая до всяких необычностей горничная.
– О, совершено жуткая история, о которой мне даже сейчас, спустя два года, вспоминать, по чести говоря, несколько боязно.