Усложняет ситуацию тот факт, что значительная часть работы сложных систем проходит незаметно для невооруженного глаза. Представьте, что вы идете по тропе, которая спускается по краю скалы. Вы находитесь всего в нескольких шагах от пропасти, но вас оберегают ваши органы чувств. Ваша голова и глаза сконцентрированы на том, чтобы не дать вам оступиться или подойти слишком близко к краю.
Теперь представьте, что вы вынуждены идти по тому же маршруту, используя бинокль. Сейчас вы уже не можете видеть всю картину целиком. Вместо этого вам приходится ориентироваться по узким и не всегда четким секторам видимости. Вы смотрите туда, куда должна ступить левая нога. Потом сдвигаете бинокль, чтобы определить расстояние до края тропы. Затем готовитесь передвинуть правую ногу и снова переводите взгляд на тропу. А представьте, что вы бежите по тропе вниз, полагаясь только на эпизодически возникающие и нечеткие картины. Именно это мы и делаем, когда пытаемся управлять сложной системой.
Перроу быстро понял, что различие между линейной и сложной системами заключается не в их продвинутости. Сборочный конвейер на автозаводе точно не назовешь простым, и тем не менее его части взаимодействуют друг с другом преимущественно линейным и понятным образом. Или возьмите плотины. Они представляют собой вершину инженерного искусства, но не являются сложными.
В случае со сложными системами мы не можем забраться внутрь, чтобы посмотреть, что творится «в животе у чудовища». В оценке большинства ситуаций мы вынуждены опираться на непрямые показатели. Например, на АЭС мы не можем послать кого-то посмотреть, что происходит в активной зоне действующего реактора. Мы должны собирать воедино всю картину по маленьким кусочкам – показаниям датчиков давления, замерам расхода воды и т. п. Мы видим кое-что, но не все. Поэтому наш диагноз легко может стать ошибочным.
И вот когда мы имеем дело со сложными взаимодействиями внутри системы, небольшие изменения в ней могут произвести огромный эффект. На АЭС Three Mile Island чашка нерадиоактивной воды вызвала потерю тысяч литров радиоактивной охлаждающей жидкости. Это «эффект бабочки» из теории хаоса: концепция, согласно которой взмах крыльев бабочки в Бразилии может создать условия для торнадо в Техасе{33}. Пионеры теории хаоса понимали, что всех наших моделей и измерений никогда не будет достаточно для предсказания последствия «эффекта бабочки». Перроу утверждал нечто подобное: мы просто не можем в достаточной степени понять комплексные системы, чтобы предсказать все возможные последствия даже небольшого сбоя.