В половине двенадцатого мы останавливаемся в маленькой гавани Петергофа, где нас ждет «Александрия», любимая яхта императора.
Николай II, в адмиральской форме, почти тотчас же подъезжает к пристани. Мы пересаживаемся на «Александрию». Завтрак немедленно подан. До прибытия «Франции» в нашем распоряжении по крайней мере час и три четверти. Но император любит засиживаться за завтраком. Между блюдами делают долгие промежутки, во время которых он беседует, куря папиросы. Я занимаю место справа от него, Сазонов слева, а граф Фредерикс, министр двора, напротив.
После нескольких общих фраз император выражает мне свое удовольствие по поводу приезда президента Республики.
– Нам надо поговорить серьезно, – говорит он мне. – Я убежден, что по всем вопросам мы сговоримся… Но есть один вопрос, который особенно меня занимает: наше соглашение с Англией. Надо, чтобы мы привели ее к вступлению в наш союз. Это был бы залог мира.
– Да, государь, тройственная Антанта не может считать себя слишком сильной, если хочет охранить мир.
– Мне говорили, что вы лично обеспокоены намерениями Германии?..
– Обеспокоен? Да, государь, я обеспокоен, хотя у меня нет теперь никакой определенной причины предсказывать немедленную войну. Но император Вильгельм и его правительство позволили Германии впасть в такое состояние духа, что, если возникнет какой-нибудь спор в Марокко, на Востоке, безразлично где, они не смогут более ни отступить, ни мириться. Им необходим успех любой ценой. И чтобы его получить, они бросятся в авантюру.
Император на минуту задумывается:
– Я не могу поверить, чтобы император Вильгельм желал войны… Если бы вы его знали, как я! Если бы знали, сколько шарлатанства в его позах…
– Возможно, что я, в сущности, приписываю слишком много чести императору Вильгельму, когда считаю его способным иметь волю или просто принимать на себя последствия своих поступков. Но если бы война стала угрожающей, захотел ли бы и смог ли бы он помешать? Нет, государь, говоря откровенно, я этого не думаю.
Император остается безмолвным, пускает несколько колец дыма из своей папироски, затем решительным тоном продолжает:
– Тем более важно, чтобы мы могли рассчитывать на англичан в случае кризиса. Германия не осмелится никогда напасть на объединенные Россию, Францию и Англию, иначе как если совершенно потеряет рассудок.