Катрич же, нашедший в кротости и немногословности Марфы истинное проявление трепетного женского начала, обнаруживал твердость в своих намерениях и настойчивость в своих действиях. Так, спустя несколько месяцев уступчивых и терпеливых со стороны Марфы и чувственных и страстных со стороны Филиппа встреч, не успев толком познать первой влюбленности, Марфа оказалась на пороге замужества.
Первые месяцы брака были для Марфы особенно и, пожалуй, единственно счастливыми за все три года супружеской жизни. В течение этих первых месяцев и были сделаны все те фотографии, которые стояли теперь на комоде в гостиной, выставленные там то ли для напоминания об этих счастливых месяцах, то ли для чужих любопытных глаз как свидетельство о благополучном устройстве жизни семьи.
В редкие минуты Марфа предавалась воспоминаниям о тех днях, когда вместе с мужем она просиживала часами в мастерской, что находилась в подвале дома, и лепила вместе с ним глиняные кувшины, горшки, а иногда и целые скульптуры, которые так любил делать в свободные минуты Катрич, находя в этом занятии отвлечение своим утомленным мыслям. Вспоминался ей и смех, и вязкая глина на ладонях, и тепло мужской груди, что прижималась к ее спине. Но теперь все чаще воспоминания эти вызывали в ней отвращение. Она презирала и этот свой смех, и глиняные горшки, и горячее тело мужа, терпеть которое рядом с собой ей становилось все невыносимее.
Марфа вышла замуж без любви.
Надевая на палец стоявшего перед ней сияющего Филиппа Катрича обручальное кольцо, она не понимала всей значимости того события, которое наступило через восемь месяцев после дня вручения дипломов в университете. Венчание же, на котором настоял Катрич, было для Марфы чем-то вроде театрализованного представления, будто она была вовсе не молодой невестой, а второстепенной героиней какого-то многосерийного киноромана. Марфа почувствовала себя женой Филиппа только по окончании всех торжеств, когда он привез ее в дом на холме и когда, оставшись с нею наедине в спальне, он снял с нее подвенечное платье и привлек к себе, покрывая ее крепкими мужскими ласками.
В первые дни супружества Катрич был для Марфы олицетворением силы, которую ей удалось обуздать и которой она владела теперь безраздельно. Катрич относился к Марфе с трепетом, лаской и вниманием, и поначалу Марфу забавлял и услаждал этот вид сильного, здорового, умного мужчины, который становился перед нею совершенно податливым, уступчивым и кротким человеком, что почему-то в сознании Марфы оборачивалось нелицеприятной для ее мужа стороной.