Мы остановились на привал. То, что я не мог произнести ни слова – я понял, когда попытался выговорить имя этого благородного человека. Что-то в горле помешало пошевелить языком. Ломпатри заметил моё волнение и тут же поспешил взять меня за руку, успокаивая и упрашивая не произносить ни слова. В этот момент Воська, взявшийся устанавливать красную палатку, споткнулся и рухнул наземь, рассыпав по луговой траве железные прутики. Я вздрогнул от неожиданного лязга железа.
– Холоп, – не сдержался бородач Ломпатри, бубня себе под нос проклятья. – Всю жизнь с тобою мучиться!
Затем этот человек с красивым, усталым лицом снова повернулся ко мне.
– Не беспокойтесь, господин, – сказал он, касаясь моего лба. – Вам ничего не угрожает. Если вы снова всё позабыли – я Ломпатри, рыцарь и владыка провинции Айну. Мой меч и моя жизнь – к вашим услугам.
Рыцарь напоминал мне своё имя каждый раз, когда мы останавливались. Это происходило уже раза три. Возможно и больше, но в моей памяти этого не отложилось. Воська, собрал прутики в кучу и снова споткнулся. Раздалась ещё одна оглушительная россыпь.
– Это Воська, – махая на слугу рукою, сказал Ломпатри. – Чернь.
Потом рыцарь закрыл глаза и опустил голову. Через минуту он произнёс:
– Эх, моя Илиана! Видела бы ты это болото!
Я снова попытался повторить «Ломпатри», но язык не слушался, а в горле возникло страшное жжение. Я поднял руку и коснулся шеи. Пальцы нащупали бинты.
– Стрела, – сказал Ломпатри, нежно подняв мою руку и положив её мне на грудь. – Попала вам прямо в горло. Пробила насквозь. Вошла до перьев. Две дырки – одна спереди, другая сзади. Вы ведь не помните, как всё случилось? Не отвечайте.
Когда Воська закончил с красной палаткой, он установил возле неё шест, на вершине которого рдел длинный стяг. Такой можно увидать и за версту. На красном полотне гарцевал силуэт белого единорога. Рыцарь Ломпатри долго глядел на это гордое сказочное животное.
– Вот и всё, что от рыцаря осталось, – произнёс он тихонько.
Под сумерки они уселись возле костра и принялись есть жареных куропаток, но мне дали лишь попить. Ломпатри приподнял меня и аккуратно придерживал мою голову, пока Воська по капле лил мне в рот воду.
– Повезло вам, господин, что вы не человек, – говорил мне во время этого поения рыцарь. – Третьего дня как померли бы. Без еды-то.