Вернулась я домой ближе к рассвету и выглядела при этом, как живое зомби. Так что, дав себе несколько часов на сон, я привела себя в порядок и отправилась к маме. Разговор вышел, чего уж скрывать, сложным, очень. И пусть морально я была выжата досуха, я не жалела ни о чем, взяв с мамы последнее обещание – жить счастливо. Еще и золотые украшения, которые у меня были, отдала маме, пусть сама решает, что с ним делать и кому после отдать или переплавить и сделать что-то поистине красивое.
Попав домой на следующий день ближе к вечеру, я приняла душ, уложила красиво волосы, накрасилась, надела красивое, не сковывающее движения платье, нацепила на шею оберег, который дала цыганка и спокойно закрыла глаза. Сон пришел почти мгновенно и был до того странным, что даже не верилось, что такое в принципе может сниться.
Я понимала, кто я, понимала, что сплю и при этом чувствовала себя гнусным человеком, который без стеснения сует свой нос не в свои дела. Впрочем, девушку, которая мне снилась, было жалко. Казалось бы, красивая, умная, а жизнь натуральное гав… плохая, короче. Хотя, такое сплошь и рядом бывает, когда изначально счастливая маленькая девочка вырастает в глубоко несчастную женщину больше напоминающую бледный фантом.
– Госпожа Аделаида, просыпайтесь, вам нужно принять лекарство…
Причмокнув, понимая, какой все-таки реалистичный у меня сон, я сладко зевнула во весь рот и, расплывшись в блаженной улыбке, расслабилась, снова уплывая в объятия Морфея. Жаль только, долго расслабляться у меня все равно не получилось. Меня попросту начали тормошить, не сильно, но довольно ощутимо.
И все бы ничего, но живу я одна!
Может, мама пришла проверить, в порядке ли я?
– Ма, отстань, – прокаркала я в ответ.
– Госпожа Аделаида… – ахнул кто-то женским голосом. – Да что же это творится-то…
Все еще на грани сна и яви, понимая, что что-то здесь не так, я открыла глаза, уставившись на дородную женщину, нависшую надо мной, как приведение. Мысли метались в голове так, что невозможно было вообще что-то предположить. Правда, только я хотела заорать, как в голове всплыл «совет» цыганки – не бояться и не делать глупостей.
В итоге язык я прикусила до крови, из-за чего на глазах выступили слезы, но орать не стала. Украдкой посмотрела вокруг, с ужасом узнавая убогую комнату все той же девушки из моего сна. И если хорошенько подумать, то, скорее всего, девушка Аделаида умерла этой ночью от лихорадки. Она долго болела, была физически ослабленная и психически измученная.