– В Гарварде? Ну ты скажешь, – усмехнулся Артур. – Мне бы дожить здесь до конца недели. Я свечку схожу поставлю! Чтобы на французском меня больше не вызывали перед всеми позориться. Никогда бы не подумал, что учиться так отстойно.
– А школа тебя ничему не научила?
– Только тому, что мое имя дорого стоит.
– Тогда почему бы тебе вновь не начать им пользоваться?
Арт вдруг грустно улыбнулся и пробормотал:
– Это тема для более крепкой выпивки.
Ромал потер пальцами запекшуюся ссадину на подбородке. Артур Селиверстов был странным парнем. Он улыбался то слишком часто, то слишком редко. Обычно так ведут себя люди, которые пытаются подавить свои истинные чувства. Они сражаются с сомнениями и оттого выглядят нелепо. В их движениях много неестественного, в их словах частенько закрадывается двойной смысл. Они так стараются привести жизнь в порядок, что сильнее запутываются в паутине повседневности.
– Тебя лишили наследства? – в лоб спросил Костя, на что Артур едва не поперхнулся пивом и растерянно уставился на соседа:
– Что за чушь?
– Вывод сам собой напрашивается.
– Слушай, Пуаро[13], никто меня наследства не лишал, мой отец был бы счастлив, если бы я прекратил издеваться над матерью и вернулся домой.
– И что тебе мешает?
– Множество причин, ясно? – Селиверстов нахмурился и нервно поправил куртку. На его лице появилось странное, уязвимое выражение. Костя в жизни не подумал бы, что Селиверстов может выглядеть… ранимо. – Ты допрос мне решил устроить или что? Статью пишешь? Я надеюсь, тебе не надо объяснять, что о том, кто я на самом деле, никто знать не должен.
– Хорошая попытка, – фыркнул Ромал и вальяжно прислонился к стене. – У людей и без нас дел хватает, не спорю. Они так сильно заняты собой, что по сторонам не смотрят.
– Вот именно.
– Но глупо надеяться, что никто не догадается.
– Я никогда особо не светился. Папа настаивал. Свой профиль я закрыл.
– А этикетки с чемоданов не содрал.
– Мои чемоданы только вы с Даней видели.
– Интернет-новости, местные издания, желтая пресса…
– Да говорю же, я не светился. Очень редко. Мне даже пришлось удалить «Инстаграм».
– О, – протянул Костя и театрально нахмурился, – соболезную.
– Да заткнись ты, – ругнулся Артур, толкнув соседа локтем, – не смешно. – Бутылка уже почти опустела, и его слегка покачивало. – Мы живем в эпоху Интернета, но я не могу даже фото добавить без одобрения папиной комиссии.