«Конечно», — усмехнулась я про себя. Другого ответа тут и не ждали. Даже если у Студинского и был кто-то на примете, его имя вряд ли озвучили на публику.
— Но я даю слово, — продолжил мэр, играя скулами от взятых под контроль эмоций, — что кто бы ни стоял за покушением – он ответит за это. Относительно здоровья, — тут мужчина перевел дыхание и послабив на шее галстук, расстегнул верхнюю пуговицу. Я впилась зубами в нижнюю губу и до боли прикусила её, чувствуя, как замерло сердце. — Состояние моего заместителя действительно тяжелое. У него диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, внутренне кровотечение, пневмоторакс в результате забоя груди, — вздохнул, и словно напрягая память, помассировал переносицу. — Так же не обошлось без травмы живота, есть одно огнестрельное ранение в плечо и на данный момент он в коме.
— Какие шансы Дударева выйти из комы?
— Что говорят врачи?
— Егор Андреевич, ещё пару минут.
— Егор Андреевич!
Меня будто кирпичом оглушило. Зажав уши руками, выпустила из рук бутылку и начала пятиться к лавочке, наталкиваясь спиной на прохожих.
— Нет-нет-нет, только не кома…
Я больно сжимала виски, не желая ни слышать, ни верить в происходящее и хотела только одного – зажмуриться крепко-крепко, а потом открыть глаза и оказаться в машине с Валом. Чтобы у меня отсох язык и я никогда… никогда не говорила тех слов про пять минут. Плевать бы я хотела на последствия, лишь бы никогда не убегать от него. Не отталкивать.
Я так и видела пустынную трассу, расстрелянный, развернутый от столкновения с микроавтобусом внедорожник, смятый капот, зияющие черными дырами стекла… а внутри окровавленный, потерявший сознание Вал… От представшей перед глазами картины мою грудь беспощадно сдавило, в ушах зашумело. Я попыталась сделать вдох, но сковавшая ребра боль не позволила даже пошевелиться, и казалось, что ещё чуть-чуть и я потеряю сознание.
К плечу кто-то прикоснулся. Мягко, сочувствующе. И когда я не отреагировала, прижали к себе, шепча на ухо слова утешения.
— Тссс, Юляш… Ну не рви ты так сердце…
— Тань… ты слышала? — уткнулась носом в её плечо и глухо разрыдалась, не обращая внимания на обминающих нас прохожих. — А если… — осеклась, боясь даже озвучить парализовавшее сердце опасение. — Я так больше не могу. Не выдерживаю.