- Маме не пыталась позвонить? – тихо интересуется она, уловив мое настроение.
- Не отвечает, - пожимаю плечами. – Мы поссорились. Из-за сводной сестры, - глотаю слезы, вспоминая наш последний разговор, как раз незадолго до родов. – Да и не хочу я, наверное, чтобы мама знала. Или… - всхлипываю. – Не понимаю, я запуталась, - аккуратно сажусь на край постели.
С дикой усталостью, но в то же время безграничной любовью смотрю на рыжиков, протягиваю руку, касаюсь пледов, поправляю края.
- Подумай, - чеканит Береснева и тут же тему переводит: - Пакет документов твоих я взяла, через знакомых оформлю, скажу, когда и куда тебе подъехать, чтобы подпись поставить. Как раз и с детьми погуляешь, - берет с тумбочки папку, а я не вникаю даже, лишь покорно соглашаюсь. – Завтра коляску тебе нашу передам. А дальше подумаем, где двойную взять, - хмыкает она.
- Вы и так слишком много сделали для нас, спасибо, - шепчу благодарно. – Дальше мы как-нибудь сами.
Слезы бессилия срываются с ресниц, окропляют щеки и тонкими ручейками стекают к подбородку.
- Старайся меньше нервничать, вовремя есть и много пить, - грозит мне пальцем Алевтина Павловна, и ее строгость приводит меня в чувства. – Про грудное вскармливание все запомнила? – киваю лихорадочно. – Полезно, удобно и… экономно. Что в вашей ситуации немаловажно. Так что старайся сохранить молоко, - наставляет меня.
- Да, конечно, - шмыгаю носом и неуклюже вытираю мокрое лицо.
- Злата? – зовет меня настороженно.
- М-м-м? – поднимаю голову.
- Я могу тебя с детьми оставить? Ничего не учудишь? – хмуро сводит брови.
- Что? – округляю глаза недоуменно. – Нет, что вы. Я… справлюсь, - обещаю, но сама себе не верю.
- Звони, если что. В любое время суток, - визитку свою оставляет.
Стоит Бересневой покинуть комнату, как начинается нечто страшное.
***
Анечка и Артем будто специально ждали, когда мы останемся наедине. Я едва успеваю разобрать вещи и перекусить, как они просыпаются. И начинают мяукать в унисон. Сначала, как два маленьких котенка, но чем дольше я медлю, тем громче становятся их голоса. Радует одно: двойняшки наконец-то набрались сил, ведь в первые дни даже толком не кричали, только отсыпались. Худенькие, слабые. От одного взгляда на них сердце замирало.
То ли дело сейчас, когда мы оказались дома…
- Рыжики, тише, - уговариваю их я, а сама на часы поглядываю. Измученный мозг все никак не может высчитать, пришло ли время кормить малышей.