- Отпусти себя, Полли. Помнишь, о чем мы говорили?
Она кивает, прислушиваясь к необычным ощущениям. Боль течет от соска к пупку, и ниже, превращаясь в нечто тягучее, отчего внизу живота возникает сладкая судорога.
- Полли?
- Да, сэр, - поспешно произносит она.
Так он велел.
- Умница. – Ее успокаивающе гладят по голове. – Сегодня я не буду проверять твой болевой порог. Всего лишь отшлепаю. Веди себя естественно. Кричи, плачь. Вырывайся, если хочешь. Поняла?
- Д-да… сэр.
Она не заметила, как очутилась на его коленях, животом вниз. Трусики сдернули, и они упали к щиколоткам. Теплая ладонь мнет ягодицы, втискивается между бедер. Пальцы скользят по половым губам.
- Н-не надо, сэр, - всхлипывает она. – Пожа-а… А-ай!
***
Полина чуть не задохнулась от обжигающей боли… и проснулась, липкая от пота, с бешено колотящимся сердцем.
- Что, опять? – сонно спросила соседка по комнате. – Кошмары?
- Да, - коротко ответила Полина, шаря рукой по табурету.
Нащупала стакан с водой – и выпила ее залпом.
- Бесы тебя мучают, - заметила соседка, переворачиваясь на другой бок.
- Они самые, - прошептала Полина, зажигая свечу перед иконой.
- Ты чего? До подъема полчаса.
- Спи, я тихонько, - произнесла она, опускаясь на колени.
2. = 1 =
Глава первая
= 1 =
Молитва не помогла забыть о кошмарном сне, да и послушание – тоже. До обеда Полина трудилась на монастырском огороде, пропалывая грядки с луком, но думала не о смирении. Мысленно она возвращалась в прошлое, и как будто заново переживала его, испытывая все тот же стыд и ту же боль. И что-то тревожно ныло в груди, не позволяя сосредоточиться на сорняках.
Сон? Ах, если бы! Очередное напоминание о неудачной попытке найти свое место в жизни. Глупо было надеяться, что деревенская девчонка устроится в городе – без денег, без связей, без крыши над головой. Ей не забыть, как пришлось опуститься на самое дно. О таком даже на исповеди страшно рассказывать.
Плохие мысли, греховные. Как бы ни случилось чего…
Предчувствие не обмануло. Перед вечерней службой настоятельница пригласила Полину к себе. О причине гадать не пришлось: она подавала прошение о переводе в послушницы. Три года Полина жила при монастыре трудницей, и ничего не изменилось. Идти ей по-прежнему некуда. Однако и монахиней стать не просто.
- Отказ? – От обиды на глаза навернулись слезы. – Но почему, матушка? Я же… так старалась.