Понемногу картина прояснялась. На окраине аэродрома закрепились
американцы. Морская пехота заняла капониры, развалины аэродромных
служб и медленно продвигалась вперед, охватывая противника с
флангов.
- Ваше благородие, - ефрейтор Коноваленко дернул Никифорова за
сапог, - есть связь!
- Давай! – штабс-капитан откатился назад и взял гарнитуру
рации.
- Саперы? – прохрипело в динамиках.
- Так точно. Кексгольмский батальон, авангардная группа.
- Полковник Берс. Лежите тихо и не высовывайтесь. По моим людям
не стрелять. Кто старший группы?
- Штабс-капитан Никифоров.
- Обозначь себя. Три зеленые ракеты. Понял?
- Понял, Владимир Иванович.
Бровь Никифорова медленно поползла на лоб. Интересные новости.
Ему вообще не хотелось как-то обозначать своих людей, тем более в
прямой видимости от противника. Наконец, решившись, штабс-капитан
отправил первого попавшегося бойца отбежать на фланг и дать три
зеленые ракеты вверх.
Вовремя. Вокруг шла вялая перестрелка. Никто особо не
геройствовал, не бросался в удалые атаки. Войска на фронте явно
перемешались. Вернувшиеся разведчики доложили, что слева точно
бронегренадеры, а справа морская пехота. По словам командовавшего
балтийцами поручика, основные силы бригады ушли вперед, а это
заслон.
Шелест, протяжный свист. На позициях янки рвануло, засверкало и
загрохотало. В поле и прилегающих рощах вздыбились десятки грязных
кустов. Словно разом поднялись и распустились чудовищные цветы. От
грохота заложило уши, земля вздрагивала от ударов даже на позиции
саперов. Обстрел длился всего минуты три от силы, но за это время
на врага обрушилось несколько десятков снарядов.
Тишина наступила также неожиданно. Вдруг все резко оборвалось.
Стихли свист снарядов, грохот взрывов, шелест осыпающейся с неба
земли и камней. Минута другая. Фланги пришли в движение. Солдаты
короткими рывками, перекатами двинулись вперед. Противник не
отвечал.
Затем из тростника показался человек с поднятыми руками. Рядом
встал еще один. Третий поднялся. Янки один за другим выходили из
укрытий.
Саперы так и лежали на опушке потрясенные мощью огня морской
артиллерии. Уже после Иван Дмитриевич выяснил, что это отстрелялись
два эсминца. Пушки, считавшиеся средним калибром, бесполезные в
серьезном морском бою на пехоту в поле подействовали
ошеломляюще.