— Ой посмотри, как мы заговорили! — повысила она голос. — И часа
не работает, а инструмент ему уже не тот. Это ты где такого
нахватался? Бери, что дают, и там уже со своим наставником
разбирайся.
С этими словами она демонстративно переключилась на приемку
партии ручных тисков. Я решил, что все же отказываться от
инструмента не стану, тем более, тут и подписи с меня никто не
требует. Сложил поверху ящика спецовку с ботинками и, подхватив
его, потопал в цех.
В дверях заметил, что мы, оказывается, не одни с Любой в
кладовой. Между стеллажами с инструментами на корточках сидела
миловидная девчонка лет двадцати. Халат, перчатки на руках, длинные
русые волосы, схваченные в тугую косу. Я остановился, заглянул в
проход любопытства ради.
— Здрасьте, — проговорила она, не оборачиваясь.
— Танька, не отвлекайся! — прилетело из дальнего конца. — Нам до
обеда надо резцы пересчитать!
В цеху стоял шум и грохот, для того, чтобы быть услышанным,
народ разговаривал на повышенных тонах. Со временем это переходило
в привычку, из-за которой, кстати, я в свое время немало ссорился с
бывшей женой. Что-нибудь скажу, а она: да что ты кричишь. А я что
могу сделать, если это «профессиональное»? Конкретно в этом цеху
шум стояли ещё больше, чем в моем родном. И я было задумался
вернуться в материальную кладовую, чтобы выторговать ещё и беруши,
но в этот момент услышал через шум станков:
— Товарищ!
Я огляделся и увидел за своей спиной молодого толстячка в
подтяжках и в очках с толстыми линзами. На его голове уже
красовался, как ни странно, островок лысины. В руках он держал
какую-то книгу тёмно-синего цвета.
— Да-да, это я к вам обращаюсь! — заверил он и решительно
двинулся ко мне.
Ростом он оказался ниже меня почти на голову, и вообще был похож
на Карлсона. Судя по спецовке в которую он был одет, работал парень
фрезеровщиком. Подойдя ближе, он сразу перешёл к делу.
— В профсоюз вступать собираетесь? — спросил Карлсон,
щурясь.
Я сразу прикинул, что у него очень плохое зрение. Интересно, как
его вообще сюда медкомиссия пустила.
— Да как-то руки ещё не дошли, — я пожал плечами. — Я же первый
день только.
К профсоюзу у меня всегда была двойственное отношение.
— Меня Вячеслав зовут, я председатель цехового профсоюза, —
фрезеровщик протянул мне руку, но продолжил строго на меня
смотреть, как на несмышленого мальчишку.