— Ты знаешь, для меня ближе всего поэзии Сергея Есенина, – взахлёб
рассказывала она. – Такой он искренний, такой тонкий…
Я пару раз поймал себя на мысли, что погорячился с принятием
предложения посетить литературный кружок. Всё-таки мой уровень
знания поэзии оставлял желать лучшего. Ну, были по молодости
два-три стиха, когда мне нравилась одна девчонка, но разницы между
ямбом и хореем я не понимал ни тогда, ни сейчас. Но остаться при
своём решении и всё-таки пойти меня заставили слова контролёрши о
том, что на завтрашнем кружке Аня будет читать свой новый
стих.
— Представляешь, Егор, я писала его несколько месяцев! – поделилась
она с такой гордостью, что мне стало неудобно, потому что все мои
стихи времён прежней молодости писались за несколько минут.
— Хочешь, я тебе его сейчас прочитаю? – предложила она.
— Не просто хочу, а прошу это сделать, – заверил я.
Анюта кашлянула в кулачок, прочищая горло, распрямила плечи и гордо
вскинула голову.
— Я помню все! И вы, конечно помните, как… – она запнулась и тотчас
сбилась с мысли. – Э-эм… я каждый раз спотыкаюсь на этом
моменте.
— Ничего, ошибиться не страшно, когда ошибку можно исправить, –
поддержал её я.
Она начала заново.
— Я помню все! И вы, конечно, помните, Как вечер тот мы провели
вдвоем, Как блеск луны шептал…
Аня снова сбилась, и на этот раз обижено стиснула кулаки и топнула
ножкой.
— Вот же зараза! – вслух возмутилась она. – Сто раз повторяла, и
опять!
— Не расстраивайся, у тебя впереди весь вечер, чтобы его выучить
как следует, – я попытался ее успокоить.
Любопытно, конечно, я всегда думал, что автор, хоть разбуди его
посреди ночи, вспомнит то, о чем писал. Но судя по Ане, срабатывало
это далеко не у всех. Хотя тут дело было в обыкновенном волнении,
наша контролёр очень переживала по поводу своего выступления. Что
бы там ни было, а подучить не вредно. .
— Ты прав, – выдохнула она. – А если вечера не хватит, то у меня
вся ночь впереди! Я когда училась на контролёра, иногда за ночь
готовилась к экзамену, так что стих тем более выучу!
Вот что мне особенно нравилось в этой девчонке, что она долго не
расстраивалась.
— Ну а сама рифма тебе нравится? – с надеждой спросила она.
— Есенин отдыхает, – заверил я. – Правда, Анют, очень красиво,
давно мне не приходилось слышать такие чувственные стихи.