– Все хорошо.
– Тогда какого черта ты здесь разлеглась? – хмурится Влад.
Мысли путаются. Отчетливо я понимаю лишь одно – прямо сейчас мне нужно уйти, чтобы никого не подставить.
– Извините, кажется, я нечаянно уснула. – Я резко встаю, опускаю ноги с дивана и даже умудряюсь сделать несколько шагов, прежде чем понимаю, что все – ноги меня не держат. Узор на богатом ковре начинает кружиться перед глазами, и я падаю, падаю, падаю… Прямо в чьи-то сильные горячие руки.
5. Глава 5
Пахнет чем-то резким. Похоже, нашатырем. Вонь забивается в нос и выжигает дотла рецепторы. С моих губ срывается протестующий стон. Еще не вернувшись в сознание до конца, я медленно поднимаю непослушную руку и прикрываю лицо ладошкой.
– Тая! Ты меня слышишь?
Голова раскалывается. И да, я слышу. А вот соглашаться с этим вслух не хочу. Наоборот, мне ужасно хочется притвориться, что все еще нахожусь в забытье. Но ведь мои наставники так просто не отступят – того и гляди опять возьмутся за нашатырь.
– Да. Сейчас… Я сейчас встану.
– Да лежи уж, встанет она!
Это Влад или Савва? Мне так хреново, что я не могу разобрать.
– Надо вызвать скорую.
– Не надо! Я в порядке.
– Да? А это что? – руку, которой я все еще прикрываюсь, обхватывают чьи-то пальцы. – Откуда эти синяки? Что вообще случилось? Тебя били? Кто? Почему ты мне не позвонила?
– Не кричите. Пожалуйста. Плохо.
На самом деле никто и не кричит. Но почему-то складывается впечатление, что слова, срывающиеся с губ моего наставника, заполняют собой все пространство. И давят, давят, сжимая все сильнее виски.
В ответ на мою просьбу я слышу поток отборной, но едва слышной ругани. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. А следом будто издалека:
– Скорая? У нас тут девушке плохо. Потеряла сознание. Записывайте адрес!
– Тая, я понимаю, тебе нехорошо. Но нужно объяснить, где болит? Слышишь, девочка?
Девочка. Сколько в этом слове забытой нежности…
– Голова болит. Я ударилась.
– Ударилась, значит? – в голосе, который я никак не могу идентифицировать, звучит явное недоверие. И как будто бы злость.
– Ну, ударили. Какая разница? – шепчу я, не желая ее подпитывать.
– Какая разница?! – Непонятно кому принадлежащий голос становится совсем неподъемным. И снова, то проваливаясь в черноту, то вновь из нее выныривая, я слышу обрывочное: