– Брысь! – гаркнула она, но темнокожие, практически обнаженные
детишки, многие из которых были крупнее и точно толще самой Ырын,
ее дружно проигнорировали.
Грубо растолкав и даже пнув нескольких самых упертых, человечка
пробилась к своим... рабам?
Ужас какой, теперь она рабовладелица?!
– Не "цирк" здесь, разошлись!
Но когда бы орки, даже маленькие, слушались простых слов?
– Чцырык! Цырыкы! – подхватили новое, неизвестное слово детишки
и радостно загалдели с новой силой.
– Ты – неси воду! Чистую, пить, – тогда сунула в руки ближайшему
мальчишке кожаный бурдюк Ырын. – Ты – найди палку для навеса!
Ты...
Детвора бросилась в россыпную, чтобы спрятаться за ближайшими
шатрами и оттуда, с безопасного расстояния, продолжать наблюдать.
Лишь бы не попасть под указующий перст гын, то есть человечки.
Ее слабых тычков не боялись, а вот получить от нее работу и не
выполнить, то есть попасть в немилость боялись. Потому что тогда ни
интересных историй, ни праздничных узоров на теле, ни красивых
косичек с вплетенными лоскутами или бусинами не получить
провинившимся. А у человечки самые тонкие и ловкие пальцы в
племени, у нее самые лучшие узоры и украшения получаются. Да и
занозы, ссадины и разные болячки нечасто, но бывают у детворы, и
кто как не Ырын помогает малышам там, где родители считают, что на
подобную мелочь не стоит обращать внимания. Да и подкормиться у
нее, слишком жалостливой по местным меркам, можно в голодные
времена.
Ырын, разогнав орчат, наконец-то глянула на людей, надеясь, что
те еще живы.
Пока живы.
Но выглядели плохо.
Тот мужчина, который сидел и недовольно зыркал на всех
исподлобья, из-под спутавшихся длинных волос, грязными сосульками
закрывающих ему пол лица, был на вид более целым. Разве что вторую
половину лица у него занимал здоровенный отек да гематомы, уже
начавшие желтеть. Неясно что под его плотным пыльным камзолом, на
котором с корнем выдраны все пуговицы, а вот босые и грязные
ступни, выглядывающие из не менее грязных потрепанных штанин, в
кровь разбиты дорогой, но это мелочи. Сколько ему лет – неясно, но
кожа на темном лбу гладкая, значит, не старый. Взгляд хоть и
уставший, но яростный, так что мужик вроде пока помирать не
собирается. Поэтому Ырын глянула на второго пленника.
Второй мужчина, лежащий прямо у полотнища ее палатки, был
настолько плох, что отключился. Или все же помер?