– Не переживай, – говорит Бун. – Это всего лишь дня на три,
максимум – четыре. В день перед балом вернетесь с докладом. И
можешь быть свободна.
– У меня вопросик, – вмешиваюсь я. – Как мы будем уходить? Прямо
так – при параде? Сразу скажу – в платье с яйцом под мышкой далеко
не уедем.
– Разумно, – соглашается Бун. – Что ты предлагаешь?
– Предлагаю одеть походную поддёвку под наряд. Платья тут
пышные, с оборками, складками, видно не будет. Только оружие вряд
ли получится пронести.
– Вот Штайн с Сандрой этим и займутся. Спрячут где-нибудь внутри
и объяснят, как найти.
– И веревку с крюком. На случай, если придется тикать по крыше.
Подъезд к дворцу один – это я уже успела заметить. Дорога
единственная и полна стражи.
– Хорошо. Еще вопросы?
– Что я буду делать? – подает голос Чош.
– Ты будешь ждать в условленном месте в назначенный час с парой
свободных лошадей.
– Понял.
– Я бы рекомендовал пройтись вокруг замка и заранее составить
маршрут бегства.
– Вот завтра и займемся этим, – говорю я. – Еще одно свидание,
Данте, ты рад?
– Очень.
– И Чехонте с собой возьмем.
– А вот этому не рад.
– Что? А я-то зачем? – встряхивается здоровяк.
– Пути отхода составлять, а ты что подумал?
– А! Без проблем.
Бун хлопает в ладони, как всегда, одетые в белоснежные шелковые
перчатки, и подводит итог.
– Прекрасно, друзья! Встречаемся здесь через пять дней.
Так и расходимся. Лизэ всю дорогу ворчит, как бабка старая,
Сандра прямо изнывает от желания разнюхать о том, что творится в
недрах знаменитого дворца Робаша.
(разведка боем)
Минуют сутки, и после обеда мы отправляемся на конную прогулку,
прочесывать местность, прилегающую к дворцу Робаша.
Я опять Аделаида, правда уже в своем обычном прикиде, немного
оживлённым алым атласным шарфом, красным беретом в тон и розочкой в
петлице. Можно было из без цветочка, но подчеркнуто женственный
аксессуар ни у кого не оставит сомнений в том, что праздная
красотка решила только лишь прокатиться, в надежде развеять
вездесущую скуку.
Чош, страшно недовольный тем, что его нарядили в «бабьи тряпки»,
как он выразился, прихвачен в качестве того самого кузена Патрика.
Конечно, здоровяк совсем не тянет на роль милого и нежного братца,
но что имеем, то имеем.
И вот мы едем, значит, наслаждаемся видами, но Чош, чтоб ему
пусто было, не переставая нудит: