– Нет, с чего ты взяла?
С минуту пристально гляжу на него. Он не выдерживает и отводит
глаза.
– Ладно, иди, – внезапно говорю я. – Иди, что встал?
Вот так надо сбивать их с толку! Думает, красавчик, где
промахнулся. Знаю я таких – оставаясь одни, они начинают сами себе
воображать, что вот она – вертихвостка, никакого уважения, и
коробочку выкинула и то сделала не так, и это, но стоит сказать
пару слов, при этом эдак очаровательно-обиженно закусив губку, и
всё – парнишка в твоем распоряжении. Я сразу поняла, что Данте
запал на меня. Кроме смазливой мордашки, у него хоть в голове
более-менее порядок. Нельзя, чтобы с крючка соскочил. И не
соскочит, не сомневайтесь. И потом – он что это удумал? Бросить
меня здесь одну на съедение этим людоедам? Ни фига подобного!
– Я думала ты друг, – продолжаю окучивать красавчика.
– Мы знаем друг друга всего несколько часов.
– Я сказала друзья, а не любовники – чуешь разницу? Или для
дружбы тоже нужно выждать время, чтобы не было, не дай бог,
кривотолков? Кроме того, я помогла тебе, не забыл?
Дантеро опять сдерживает эмоции. Похоже, это у него в привычке.
Стоит, взгляд в пол, растерянно вытирает уже высохшие руки. От
былой непринужденности не осталось и следа. Понимаю, Кромту никак
не забудет. Но тут еще что-то, нутром чую…
– Иди, иди, я тебя не держу, – напираю я. – Вали на все четыре
стороны! Все вы такие – вот тебе подарочек, милая Лео, я тебя
провожу, милая Лео, а чуть что, сразу сливаетесь… – Хватаю за руку
писарчука и иду наверх. Джанни явно не ожидал этого, и чуть было
споткнулся.
– Э… благородная госпожа, – мямлит он.
– Представляй меня, давай! – резко говорю ему и он торопливо
поднимается, оборачиваясь, точно его сейчас куснут за ягодицы.
– Нам просто было по пути! – говорит вслед Дантеро. –
Поэтому…
– Да иди ты на все четыре стороны, попутчик хренов, иди! – (вот
же душнила, честное слово!)
Итак, поднимаюсь, наконец. Едва писарчук успевает огласить своё:
«Госпожа Лео, хозяин!», как я его спроваживаю вниз, решительно
двигаюсь вперед, к хозяину, чтобы высказать всё, что думаю о его
наклонностях, как вдруг… замираю.
Где-то в подсознании у меня сидел образ Буна как тупорылого
коротышки в трусах и зэковских наколках, восседающего, поджав ноги,
на пышной кровати в окружении нагих девчонок в цепях, но реальность
оказалась совсем иной.