Хотя и Великанов меня задержал.
Ведь больно уж большой скачок произошел в моем положении при
переходе от срочной службы к сверхсрочной. От юридического аспекта
до, безусловно, военного, а еще одежда, питание, деньги. Скажем
так, солдат срочной службы – это своего рода относительный учащийся
(очень относительно), а сверхсрочный – профессионал, трудяга.
Отсюда все и меняется.
Еще поговорили о грядущей учебе
в московском вузе, о спортивной карьере в спортроте. Да много ли о
чем можно говорить в обшей форме без обязательств?
А вот с Ивановым мы обговорили
мгновенно.
Он только улыбнулся на мой
озабоченный вопрос об обязанностях, посоветовал:
- Забей. Должность заместителя
по строевой части в спортроте никчемная, поскольку здесь не
стреляют, а занимаются спортом. тем более, помощника. Конечно,
минимум солдаты и офицеры выполняют, но спрашивают с них в первую
очередь не за строевую подготовку и стрельбу.
Так что в реальности я
заместитель по спортивной части и отчитываюсь именно за это. А тебя
я тебя я взял, учитывая, что в недалеком будущем ты офицер и уже
сейчас потенциально сильный биатлонист. Так что, станешь офицером,
станешь практикующим наставником, типа что-то играющий тренер. А
пока в качестве прапорщика, будешь показывать идеального
спортсмена, чемпиона и рекордсмена.
М-гм, а ведь это моя роль! Я и
так, по сути, им являюсь, а теперь еще и формально
стану.
- Так точно, товарищ старший
лейтенант! - с азартом согласился я, но добавил: - только вы
тренер, мне говорите, что вы хотите и как хотите я обыгрывал этого
идеального спортсмена.
- Конечно, - как само собою
разумеющееся сразу согласился Иванов. Лукаво улыбнулся: - рамки я
всегда буду обозначать, да они и станут описываться текущей
обстановкой. А сам идеал на практике – это ты. Понял,
дружище?
- Ха! - от неожиданности
несколько нервно хохотнул я. Спросил смущенно: - неужели уж я
такой?
Тренер отвечал разумно,
взвешенно и этим отрезвил меня:
- Знаешь, Ломаев, все-таки нет.
В образ идеального спортсмена я, скорее, вписываю не реального
тебя, а твой будущий образ. Так что тебе тоже есть чему учиться и
еще не факт, что ты им будешь.
Вот ведь как красиво и
одновременно безжалостно обрезал меня Эдгар Герасимович!
Я только к вечеру четко понял, что
новая жизнь моя опять счастливо повернулась. Не сильно, правда, но
перемены в ней есть, а, значит, надо приноравливаться. И первой
такой лакмусовой бумажкой стало поведение моего земляка
Корепанова.