- Не знаешь, что за это
генерал-лейтенант, важный такой чин, не нам, смертным,
чета?
Ручников посмотрел на меня
смеющимся взглядом, ядовито оглушил громкой новостью:
- Это генерал-лейтенант
Кожевников, начальник штаба 18 общевойсковой армии, куда и мы
благополучно входим. Вы, товарищ комвзвода, направили взвод мимо
штаба армии, да еще не по одному разу, вот он и не выдержал,
поинтересовался, кто это мимо его штаба бегает.
Вот ведь черт, сам бы мог
догадаться, что асфальт проложен не просто так. Ну его к лешему,
побежали отсюда, пока на нас не напорется какой-нибудь злобный
барбос в звании майора – полковника и облает всяко разно. Да еще
обкусает, зараза такая!
Благо время уже прошло, десять
километров мы по-разному пробежали, пора к себе обедать, а после
обеда теоретическая часть, обязательная стрельба, как по части
военной (автомат Калашникова), так и по части спортивной (
малокалиберной ТОЗ). Стрельба наше все. Не будешь хорошо стрелять,
на фига ты стране нужен?
Но я перед этим попал под
жернова командира роты. Конечно, по телефону дозвонится легко, пока
мы добежали, Великанов все уже знал и раскалился до бела. Звонил
ему, конечно, не генерал-лейтенант Кожевников, вот еще! По
поручению начальника штаба звонил его адъютант. Неизвестно, что тот
ему говорил, но Великанов был иссене – белый, хоть в гроб
клади.
Впрочем, к моменту появлению
меня со взводом он уже ожил и был активно – злобным, как в моей
прошлой жизни проректор по учебной работе.
«Ох и будет мне железный втык,
- обреченно-весело подумал я, - хотя не в первой, в XXI
веке тоже облаивали почем зря. Бить же не будет, надеюсь? Не
царская армия, а я уже не рядовой, сермяжная скотинка.
Прорвемся!»
Великанов пусть и был зол, но
старался держать себя в рамках. Приказал отправить взвод в
столовую, а то по распорядку был уже обед, привел в штаб, там
никого уже не было. Вот там я и получил втык, аж грохот стоял по
всему штабному зданию.
Я в свою очередь стоял по
стойке смирно, не огрызаясь, не злясь понапрасну. Виноват сам, куда
теперь деваться. Надо позволить начальнику спустить злобную
энергию, которую он накопилво время общения со своим начальством.
Или, как оказалось, с его адъютантом, а уже потом говорить по
реальным вещам.
Кстати, орал он громко и
злобно, но, к моему удивлению, коротко и нематерно. И если мат, как
оказалось позже, он не принимал принципиально, считая, что
советский офицер выше всего этого и он должен стыдиться всего
этого, то вот короткий срок наказания был определен уже мной
самим.