— Помолчи, Минерва, ты сама должна понимать, что
первокурсник не сварит высшее зелье, он просто не сможет это
сделать, а если сможет, то должен отвечать за последствия.
— Но Северус, какой бы умный ни был этот мальчик, он не мог
предусмотреть все, и он с моего факультета, а потому, думаю, что я
смогу наказать своего студента сама.
— Хорошо… Делайте, что считаете нужным, Минерва… Но лежать
мистеру Мещерскому в больничном крыле как минимум до марта; Поппи
сказала, что реабилитация затянется из-за продолжительности
воздействия агрессивной магии на организм. Тремор рук, головные
боли, рвота… Думаю, его ждут замечательные два месяца лечения. Это
уж точно выбьет из перспективного ученика Гриффиндор головного
мозга, хотя в его случае я уже не очень в этом уверен, слишком
хорошо пустила в нём корни эта болезнь, – это было больно слышать,
однако ведь всё действительно так, я сам оплошал...
— Северус!
— Ладно, я пошёл, нужно приготовить побольше заживляющей
мази… А позже мы, думаю, сможем решить, как дополнительно наказать
мистера Мещерского за его необдуманные действия.
— Идите, Северус, встретимся на совете. А я выражаю вам
свое неудовольствие, мистер Мищерский, впредь думайте, прежде чем
действовать, ясно?
— Д-ха, – голос был хриплый, а глаза всё ещё не
открывались, да и сознание постепенно покидало меня – я чувствовал,
как засыпаю.
***
Лежать в больничном крыле было скучно, каждый день мадам Помфри
приходила и заставляла меня проходить довольно мерзкие процедуры;
во всяком случае за эту неделю я уже трижды проходил очистку всего
организма от магических воздействий, а при этом штормит знатно –
даже хуже, чем при употреблении литра водки в одно лицо.
Гермиона приходила ко мне каждый день и в первый же день
попросила у меня прощения, что не доглядела за очередным моим
экспериментом. Она приносила мне книги, разговаривала со мной и
носила задания, чтобы не отставал от программы обучения. Да и, если
честно, против я не был, хоть какой-то лучик света в беспросветной
жизни больничного крыла, а каких-либо друзей, кроме неё, у меня и
не было.
Родители очень огорчились тем, что я не смог приехать домой,
чтобы увидеть свою маленькую сестрёнку и отпраздновать Новый год.
Я, по правде, тоже был очень огорчён этим. Вообще, жизнь в
больничном крыле Хогвартса была почти невыносимой: постоянная
скука, ни пойти куда-нибудь прогуляться, ни посидеть в гостиной
слушая обычные перипетии нашего шумного факультета – только сейчас
понял, как сильно мне этого не хватало. Спасло лишь то, что я сам
по себе замкнутый человек. Да, мог повеселиться, побегать, но
общаться на постоянной основе с кем-либо мне было просто скучно, во
всяком случае с лицами младше восемнадцати. И даже как-то странно,
что я могу более-менее спокойно переносить присутствие Грейнджер,
наверное все дело в её не по детски развитом интеллекте, хоть ещё и
проскакивают некоторые закидоны в её поведении… Порой это жутко
раздражает, но как-то по другому, нежели с остальными
ребятами-одногруппниками.