— За то, чтобы вернуться назад! — произнёс один из солдат тост,
и все начали пить.
Молодцы, пейте до дна, до последней капельки. Не факт, что вы
вернётесь назад, но лично я вас убивать не буду. Мне нужно как
можно больше людей. И главное — узнать, по чьей вине я оказался в
кандалах.
— Что-то… Странное чувство… — произнёс один из них, взявшись за
живот.
— Ага. Скисло что ли?
— Да нет, на вкус неплохое…
— Да ты и мочу готов пить, если в ней спирт будет.
— Ой, чёт мне совсем плохо. А-а-а! — скрутился парень, закричав
от боли.
Остальные тоже начали хвататься за животы. Я усилил боль
настолько, чтобы они не могли даже кричать. Парни попадали,
свернувшись в клубочек. А я уже спокойно прошёл по трюму в поисках
шлема.
Недалеко от лестницы наверх стояли несколько стоек с бронёй. Я
накинул на себя нагрудник, штаны с пластинами дублёной кожи и шлем,
закрывающий щёки и нос. В таком виде меня смогли бы узнать только
самые близкие люди, а таких на этом корабле не было. Надеюсь…
На меня страдальцы не обращали внимания. Им было не до этого.
Сильная боль заставляла их зажмурить глаза и задержать дыхание. Но
как только я вернулся назад, немного смягчил их страдания.
Поддерживать язву желудка у троих было затратно по мане.
Соломон напрягся при моём появлении, но я сразу подал голос,
чтобы он меня узнал.
— Всё в порядке. Давай освобождать пленников.
— Где ты взял броню? Тебя не видели?
— Мне повезло, — отмахнулся я.
Слишком любопытный он… В целом это хорошо — такие люди быстро
учатся и полностью отдают себя делу. Но сейчас нет времени
объяснять ему все свои способности. Да я сам пока не знаю их
пределов. Над моим источником ещё работать и работать…
Легко открыв первую камеру, я разочаровался — все четыре узника
в ней были мертвы. Мда… Хотя, не удивительно — с таким отношением.
Ежедневно из них вытягивают энергию, а кормят далеко не каждый
день. Ещё и избивают для собственного развлечения. Я уже начал
опасаться, что большинство заключённых мертвы и помогать нам будет
попросту некому. Однако в следующей камере был один выживший.
Крепкий мужик лет тридцати — тридцати пяти. Не без синяков, но
взгляд ясный, дыхание ровное.
— Вы не стражники, — сразу заметил он.
— Правильно. Мы хотим устроить бунт. Знаем, как тебя освободить,
— сразу перешёл я к делу. — Ты с нами?