- Там опасно, Алёна, в любой момент может быть прорыв, а нам тебя беречь надо, - мягко отказал он.
- Я обещала сестре, - опустила глаза и прошептала, - понимаешь, у меня сердце не на месте, она совершенно одна там.
От мыслей о Машке, слёзы навернулись на глаза, и я тихо шмыгнула, пытаясь не расплакаться. Вальтер шумно вздохнул и обнял, прижимая к своему боку.
- Не плачь, маленькая, я поговорю с Эзархом. Возможно, он согласится, если мы все пойдём к границам на несколько минут, – мужчина говорил очень тихо и успокаивающе, поглаживал по спине, а губами прижимался к волосам.
- Ты правду поговоришь? – я подняла голову и наши носы соприкоснулись. Его губы были буквально в сантиметре от моих, от мужчины вкусно пахло чем-то древесным. Вальтер первый отпрянул от меня, дистанцируясь.
- Вот прям сейчас поговорю, - заверил он, вскочил, и быстрым шагом направился к воротам замка.
Я ещё раз уверилась в своих догадках - интимные отношения им не нужны, они воины-защитники, вот и всё. С одной стороны, обрадовалась, - можно не бояться с их стороны поползновений. А с другой стороны, он так резко от меня отскочил, будто я страшная или противна ему, хорошо, ещё не скривился... Ронтар говорил, что эльфы борются и ратуют за чистоту крови, и им не нужны ни тёмные, ни тем более человечки. А вот от Бладжера стоит держаться подальше – он, вроде, ирлинг, а значит, не гнушается воровством женщин. Надо с него обязательно тоже потребовать клятву.
Я ещё пару минуток посидела на скамейке, вдыхая тёплый вечерний воздух и, поднявшись, медленно направилась в дом.
В комнате я повесила на стул пиджак Вальтера - он так спешно убежал, что даже забыл свою вещь. Сняла тапочки и мышкой шмыгнула под толстое тёплое одеяло. Сон сморил меня моментально…
Проснулась я довольно рано, но выспалась, сладко подтянулась и высунула нос, осматривая комнату. На кресле, скрючившись, вновь спал Эзарх. Он что, даже ночью меня охраняет? На его коленях снова была огромная книга, а на полу валялся плед. Я долго его разглядывала, мужчина был красивым, даже тени под глазами, и проклюнувшаяся за ночь щетина не портила его красоту. Но если красота Вальтера была холодной, которой хотелось любоваться издалека, то у Эзарха она была чувственной, чуть хищной, вызывая сразу два противоречивых чувства – бежать от него куда подальше и одновременно желать его внимания.