Дамблдор внимательно выслушал, его светлые глаза не покидали
лица Снейпа, как будто он искал в нем ответ на собственные
вопросы.
— Ты считаешь, что его разум уязвим? — спросил он, взвешивая
каждое слово.
— Он не может контролировать его, — настаивал Снейп.
— Ты должен найти способ, Северус, — ответил Дамблдор, его голос
стал жестче. — Мы не можем позволить Волдеморту воспользоваться его
слабостями.
Снейп почувствовал, как внутри него поднимается волна
ярости.
— И что Вы предлагаете? — с вызовом произнес он.
— Ты должен продолжать обучение, — ответил Дамблдор, не отводя
своего взгляда. — Но также нужно проводить и дополнительную
работу.
— А что насчет окклюменции? — недоверчиво спросил Северус. —
Какой смысл в этом, если он не может сохранить свое сознание в
порядке?
— Ты слышал о лечебной легилименции, Северус? Каждый раз, когда
ты будешь входить в его разум, ты поможешь ему склеить те осколки,
которые он готов собрать, — спокойно ответил Дамблдор. — Если он не
сможет управлять своим разумом, это только вопрос времени, когда он
станет марионеткой Тома Реддла.
Дамблдор, более мрачный, чем когда-либо, развернулся и
направился к камину. Когда он исчез, Северус еще долго стоял на
месте и смотрел в пустоту.
— Легилименс!
Произнесённое заклинание разрезало тишину в подземелье, и
Северус проник в разум подростка. Как только Гарри встретился с его
взглядом, Снейп почувствовал, как легко он пробился сквозь оборону
сознания мальчика. Не было привычного напряжения, сопротивления,
даже самого слабого рефлекса самозащиты. В его случае не было и
намека на естественный барьер — на ту защиту, что обычно ставит
сознание против чужого проникновения. Разум Гарри был открыт для
Легилименции так, будто кто-то заранее снял замки. Он вошел как нож
в масло, чего никогда не происходит, если разум не поврежден.
Вместо цельной картины воспоминаний и эмоций, которые обычно
были связаны друг с другом, Северус увидел разрозненные фрагменты —
обрывки мыслей, воспоминаний, галлюцинаций. Они напоминали куски
сломанного зеркала, каждое из которых отражало искажённую
реальность. Эти фрагменты казались независимыми друг от друга, как
сломанные звенья цепи, разорванные и разбросанные по всему
пространству разума.
Он сосредоточился и стал внимательно исследовать одно из
воспоминаний. Вот он видит купе «Хогвартс-экспресса» и трех
подростков. Одна сидит с книгой в руках, уткнувшись туда носом, а
двое других увлеченно о чем-то беседуют. Это воспоминание, на
первый взгляд, выглядело нормальным. Но затем Северус почувствовал
несоответствие. Что-то было не так. Искра эмоции, прикрепленной к
этому воспоминанию, явно сюда не подходила. Всё было пропитано
непонятным холодом. Словно тёмный, тревожный туман окутывал сцену.
Вся атмосфера казалась наполненной страхом, и из-за этого
воспоминание выглядело странно. В нём отсутствовали привычные
эмоции, которые должны были бы быть здесь: беззаботность, лёгкость
общения. Северус почувствовал мрачное, приглушённое жужжание —
звук, совершенно не подходящий к спокойной поездке в поезде. Это
жужжание становилось всё громче и громче, как удары крови в висках,
нарушая и без того искажённую картину.