Дарсов Седой чуть не сбил меня с
настроя, толкнув ко мне мысль:
— Да. Да, вот так. Строже голос и
взгляд. Гляди чуть исподлобья, чтобы виновный сразу понимал,
насколько ты недоволен, молодой глава.
Я снова потёр бровь и ожёг взглядом
исподлобья самого Седого.
Конца этого то ли совещания главы
семьи со своими старейшинами, то ли хорошо замаскированного урока
старейшин своему главе, я едва дождался, уже совершенно не
уверенный в том, что от меня хоть что-то там пытались скрыть или
забыли сообщить.
Скорее уж, я уверился в том, что эти
притворяющиеся иногда тупыми джейрами старейшины, советники и вечно
бродящие рядом давно неСедые Клинки, заготовили в жизни семьи и
города десятки таких ловушек для меня. И по истечении месяца или
двух начнут ещё и тыкать меня в них носом, указывая на то, что я
пропустил.
Пожалуй, мне нужно немного или много
отдохнуть от их лиц и голосов. Иначе я начну выискивать во всём
двойное дно. Не то чтобы я так уж верю в свою гениальность, как
главы Сломанного Клинка, но и крутить в голове мысли, сколько
скрытых уроков я пропускаю каждый день — занятие не из
приятных.
Поэтому в сгущающихся над городом
тенях, я двинул к зданию нашей Школы.
С ней в ту первую, памятную ночь,
первую ночь жизни семьи Сломанного Клинка в городе Истоке тоже было
гораздо больше проблем, чем я ожидал. Нет, в чём-то я полностью
угадал, например, с тем, что почти десяток самых отчаянных
подопечных Зеленорукого нам придётся ловить по улицам, но главное
то, о чём я даже не подумал.
О том, что в городе, который
расположен высоко в горах, почти у подножия ледников, в городе, в
котором без формаций Древних ничего не росло, было чуть прохладно
для Предводителей в шёлковых халатах, а вот для Закалок здесь царил
пробирающий до костей холод.
Как-то я быстро позабыл, насколько
Мастера выносливей Воинов, насколько Воины крепче Закалок, и почему
этап Закалки именно так и называется. Не только потому, что на нём
закаливают меридианы, но и потому, что закаливают само тело, делая
его крепче, выносливей, невосприимчивей к жаре и сухости Пустошей.
Или к холоду и пустому воздуху гор.
Так что да, был в ту ночь костёр,
огромный, жаркий, к которому жались все эти дети, юноши и девушки,
принятые мной в семью с улиц города Пяти Ветров. А байки, байки
начались только тогда, когда слабейшие из них согрелись и перестали
прятать носы в чужие, собранные по всей семье тёплые халаты и
шкуры.