Я вздохнул. А что, если я как раз не
прочь заняться самыми-самыми основами и этим самым глупым? Что,
если я хочу вырезать блоки, затем брать их, прижимать к груди,
ощущая их приятную тяжесть, тащить к яме фундамента и укладывать их
туда, один за одним, одним за одним с утра до ночи?
Прошлую стену мне очень нравилось
строить. Тем более, тогда мне приходилось скрывать свою силу, и
саманные кирпичи я не таскал. Здесь же ничего скрывать из своей
силы не придётся. Напротив, придётся догонять настоящих умельцев,
которые знают особые, небоевые техники, с помощью которых
обрабатывают камни. Вот это было бы стоящее занятие для собирателя
камней из Нулевого — научиться эти самые камни дробить, резать,
полировать и сплавлять друг с другом.
— Глава?
Я покосился на Бахара и предпочёл не
говорить ему о своём желании. Последние недели мне буквально плешь
проели с нравоучениями о том, как должен вести себя глава семьи,
как говорить, о чём думать, к чему готовиться и прочее. Когда я
последний раз пытался вновь пошутить о своём прошлом собирателя
камней, то на мне в тот же миг скрестилось столько недовольных
взглядов… Зеленорукий же процедил, что есть время собирать камни, а
есть время управлять семьёй.
В чём-то он, конечно, прав. Я сам
выбрал этот путь, и вполне неплохо повеселился на пути к этому
месту и этому дню. Успел даже побывать настоящим, полноценным
искателем Пятого пояса. Жалеть не о чем.
С этой, всё же немного грустной
мыслью я сделал шаг назад от края ямы и велел Бахару:
— Веди к этому мастеру камня. Где
он?
Бахар скривился:
— Где он сейчас может быть? Где
сильнее всего кричат на стройке, там и он.
Я ухмыльнулся и двинулся на шум
недовольных голосов, к небольшой толпе, что была левей нас на
полторы сотни шагов. Справа вроде не шумят, значит, по словам
Бахара, мастера там нет. А в этой стороне ещё и пыли больше всего,
значит — работают.
Правда, нас давно заметили, и шум
спора стих буквально через десять моих шагов. Так что, когда мы
подошли, то никто давно не шумел, не ругался, зато дружно
склонились в приветствии:
— Глава!
Затем буквально ринулись в работу,
перед нами остался лишь один, уже с сединой на висках мужчина. Тот
самый, единственный в Ордене Небесного Меча, вернее, в доставшейся
мне части, идущий, который занимался в ней не искательством, не
битвами с сектантами и големами, не алхимией или формациями, а
камнем и строительством.