Конвой тронулся на выезд из города. Чем ближе было к границе
населенного пункта, тем более безжизненно выглядела местность,
особенно в промзоне, в которой даже не было людей, а все здания
являли из себя руины бывших цехов и складов, от которых теперь
оставался разве что фундамент, и то не всегда. Были и брошенные
сгоревшие грузовики, ржавые зенитки с обломанными стволами,
некоторые специальные военные машины, участвовавшие в разборе
завалов. За пределами города было тоже не лучше — бескрайние поля
были выжжены, и хотя, по словам правительства, угрозы голода не
было, «затянуть пояса» придется в любом случаи — возможен даже ввод
строгих ограничений по выдаче провианта.
Дороги, конечно, здесь тоже были не лучшими, хотя их состояние
варьировалось от относительно приемлемого в глухих местах, которыми
возле столичного региона называлось то, что на Хоккайдо назвали бы
чуть ли не самым прогрессивным поселением, до совсем уж плохого в
тех городах и районах, которые чаще остальных подвергались массовым
бомбардировкам. Хотя это не мешало скорости передвижения конвоя,
ехать по ухабам и ямам было куда менее приятно, чем по обычному
старому асфальту.
Так или иначе, через несколько часов такой езды конвой внезапно
остановился. Место не было похоже на какую-то тюрьму или связанное
с этим учреждение — то было типичная японская деревушка, повсюду
стояли деревянные жилища, традиционные для страны. По какой-то
причине, это место не было стерто в пыль американской авиацией, но
вряд-ли для врага представляла интерес деревня с домами, стены в
которых были почти буквально сделаны из толстой бумаги — ни о каком
важном производстве и хранении боеприпасов здесь не могло быть и
речи, а максимум, что местные могли дать своей стране для
продолжения войны, это молиться в синтоистском святилище за
благополучие тэнно.
Кузов грузовика резко открылся и туда заглянул тот самый
неразговорчивый офицер, командир отряда, в чье распоряжение
арестанты перешли от Йошизавы, и снова сказал приказом:
— Вылезайте. Переходите в распоряжение генерала Канеширо, в
Токио не повезем, пришла новая директива.
Солдаты подчинились и поочередно вылезли из грузовика, невольно
построившись в шеренгу.
— Напрааа-во.. В здание бегом марш — офицер продолжал
командовать, а солдаты исполнять.