Лохматый подхватил монету на лету, тут же попробовал ее на зуб.
Обрадовался, спрятал золото за пазуху, начал мелко кланяться,
прижав грязную лапу к груди:
– Премного вам благодарны, госпожа. Завсегда велкам,
едренть!
Эльфийка усмехнулась, повернулась к сидящим на траве Витьке и
Пашке, взялась за конец веревки, резко дернула:
– Эй, рабы, чего расселись?! В сказку попали? Встали и
пошли!
Когда пленники с явной неохотой поднялись, Крапива достала нож,
легонько ткнула Витьку в голую ягодицу, прикрикнула, совсем как
лошадь: «Но-о». Процессия двинулась в чащу по уже знакомой тропке,
Боб хотел что-то сказать Лохматому, но, видно, раздумал, махнул
рукой и замкнул колонну. Лохматый глянул вслед уходящим, быстро
наполнил пластиковый стаканчик из трофейной бутыли с вискарем и
залпом выпил. Скривился, глянул на почти нетронутых зайцев и
занюхал рукавом. Вытащил из-за пазухи монету, осмотрел ее со всех
сторон, еще раз попробовал на зуб. Широко улыбнулся, почесал в
бритом затылке и крикнув куда-то в сторону: «Так я вас провожу»,
трусцой побежал по тропинке.
***
– Ну что стоим, чего ждем? – спросила Крапива, когда пленники
подошли к огромному дубу, в кроне которого ярко светился
голубоватый овал. Вместо ответа сын главного районного гаишника
громко завыл, а боксер стиснул зубы и сжал кулаки.
– Вишь, как глазами-то сверкает, – прокомментировал Лохматый. –
А вы их вязать не хотели. Были бы руки свободны – порвал бы всех
нас, как Тузик грелку.
Крапива недобро усмехнулась, снова вытащила из ножен нож и
легонько ткнула боксера в бок:
– Ну, быстро в портал!
Боксер не двинулся с места, и Крапива снова кольнула, уже
значительно сильнее. Пашка зарычал, оскалив зубы, по всему было
видно, в свечение он совершенно не собирался.
– Подождите, Крапива, тут надо по-другому, – сказал Боб,
произнес короткое заклинание и, приблизившись к Пашке вплотную,
легонько ткнул его средним пальцем правой руки в середину лба.
Глаза боксера сразу помутнели, кулаки разжались. Ту же операцию Боб
провел и с мелко дрожащим Витьком, после чего взял у Крапивы нож и
перерезал веревки на руках пленников. Те, как по команде, толкаясь
и излишне суетясь, полезли по стволу вверх. Боксер долез первым и
глянул в портал. Протянул руку, коснувшись голубого сияния. Одернул
ладонь, потер ее и вдруг с криком: «Не ссать, братва!» прыгнул
прямо в свет. Витька Манохин, увлекаемый связывающей их веревкой,
исчез вслед за ним, лишь голые ягодицы мелькнули в голубом
сиянии.