– Послушай, Боб, а почему ты называешь его Лохматый? – спросила
Крапива, устраиваясь рядом и отряхивая руки. Он ведь… как это…
совсем лысый.
Боб отвечать не торопился, разглядывая руки инспекторши. Ничего
не скажешь, красивые руки: матовая кожа, голубые жилочки под ней,
тонкие пальцы с идеальной формы ногтями, покрашенными золотым
лаком. Только вот затвердевшие мозоли на большом и указательном
пальцах правой руки несколько портили вид и выдавали опытную
лучницу.
– Так от фамилии это, – пояснил за Боба лесник, устраивая
котелок над огнем. – Фамилия наша Лохматов, вот и пошло: «Лохматый,
лохматый». И в молодости шевелюра у меня была оченно даже
приличная. Мода опять же такая была. Под Битлов. Потом поистерлась
на чужих подушках, жа-ха-ха. Это если поэтически выражаться. И вот
шевелюры нет, а погремуха осталась. А я ничего, я привык.
Крапива выслушала объяснения лесника в пол-уха, заметила взгляд
Боба, усмехнулась и надела на большой палец правой руки перстень
белого металла с крупным изумрудом.
– Здесь по-другому носят, – сообщил Боб, – обычно на среднем или
безымянном пальце.
– Ничего, мы как-нибудь так, по-старинке. А почему озеро
называется Беленькое? Из-за тумана?
– Наверное, – пожал плечами Боб, плотнее закутываясь в плащ,
хотя из-за туч выглянуло солнышко, – тут часто туман, особо после
дождя. А километров в пяти отсюда есть озеро Красненькое – там вода
красная, торфяная. На закате – красота неимоверная! Чуть севернее
озеро Черненькое – мое любимое. А еще Сегденское, Уржинское,
Ласковское, но это дальше, за болотами. Хотя, если честно, летом
мне там не нравится, народу много, лагеря пионерские, дачи,
туристы, машины. Это такие механические телеги. Шум, гам, песни
ночами орут под гитары, водку пьют. А здесь красота, особенно
осенью: никаких туристов, девственная природа – заповедник, одним
словом.
– Да? А вон тот монстр на противоположном берегу – это тоже
часть девственной природы? – не без ехидства спросила Крапива.
– Что? – Боб встал и начал пристально вглядываться в сторону,
куда указывала Крапива. – Ну и глаз у вас, принцесса. Эй, господин
лесничий, подь-ка сюда. Ты что же это, специально к нашему визиту
еще каких гостей пригласил?
Лохматый удивленно обернулся, подошел к самому берегу и поднес
бинокль к глазам. Выругался вслух. И было с чего. На
противоположном берегу действительно стоял монстр. Большой,
красивый, блестящий серебряными боками, на мощных, широких колесах.
Из монстра выбиралась на берег шумная компания, ознаменовав свой
выход хохотом, визгом и раскатами «Владимирского централа» из
мощных колонок.