Трактирщик полотенцем натирал
свою стойку. А меня встретил внимательным прищуром своих
невыразительных глаз. Зато мимика у него очень даже выразительная,
подумалось, между прочим. С невозмутимым видом подошла и положила
на стойку обещанные монеты:
— Доброе утро, сударь! Если
меня и сегодня никто не будет беспокоить, то завтра утром добавлю
столько же. Договорились?
Трактирщик явно не ожидал от
меня такой прыти. Брови приподнялись, взгляд заострился в моем
направлении, но подобострастная улыбка с лица не сошла:
— Как можно, сударыня! У нас
приличное заведение. Не извольте беспокоиться! — монеты
стремительно исчезли в том же направлении, что и вчера. А сам
глазами так и косится на мой рюкзак.
— Да что вы, сударь! Я и не
беспокоюсь. Вас мне рекомендовал очень уважаемый человек. Вы не
подскажете, где мне можно найти аптекарскую лавку? С утра так
разболелась голова, просто сил уже нет терпеть.
При моем упоминании уважаемого
человека во взгляде трактирщика промелькнула настороженность. Его
руки стали более активно натирать столешницу, и притворно —
показательный оскал так и не исчез.
— Так это совсем рядом.
Выйдете на главную дорогу и идите прямо до площади. Там лавок
знахарских много. И аптечные есть.
— Спасибо, сударь, —
развернулась и скоренько направилась к двери. Уж больно мне не
понравился оценивающий взгляд этого человека. Чем скорее найду
жилье, тем лучше.
Улица встретила меня ярким
летним солнцем и утренним оживлением. В основном серые двухэтажные
дома с красными и коричневыми черепичными крышами теснились друг к
другу. Островки зелени встречались редко, только возле домов,
выглядевших побогаче и подобротнее, как правило они щеголяли другой
расцветкой. Но комнатные цветы крепились на подоконниках окон во
многих домах. Стекло в этом мире уже изобрели. Розами, конечно, не
пахло, но и помоями не воняло. Только от мостовой тянуло амбре от
следов жизнедеятельности парнокопытных.
Все куда-то торопились,
сталкивались и расходились, двигаясь в известных только им
направлениях. На рынок торопились дородные тетушки с плетенными
большими корзинами в руках и с накрахмаленными белыми чепцами на
головах. Они рассекали встречную толпу своими дородными формами,
как большие лодки встречную волну. Куда-то бежали оборванные
мальчишки, заметив которых, я прижала к себе покрепче рюкзак,
который сначала по привычке просто висел на плече. В основном
пешком перемещался рабочий люд. Мастеровые, приказчики, крестьяне,
слуги. Их легко было опознать по простой одежде.