До самого полудня мы ехали, не делая остановок. Телеги катились медленно, их на ухабистой дороге изрядно трясло. Кажется, я набила на свою многострадальную пятую точку не один синяк.
На обед устроили долгий привал, разожгли костёр, сварили уху из тут же наловленной в маленькой речушке рыбы. Жара на улице стояла невыносимая, в крытой повозке было душно. И несмотря на то, что дети периодически выпрыгивали из телеги и шли пешком, мы все изнемогали от усталости.
Стоило повозкам остановиться, я тут же устремилась к реке, с тихим стоном опустила руки в воду, захватывая её в ладони, ополоснула лицо. Хотя на самом деле очень хотелось до пояса умыться у реки, подставив спину тёплым лучам высокого солнца.
— Куинн, как ты? — сзади раздался обеспокоенный голос мужа.
— Я в порядке. Устала, как и все здесь.
— Мы не можем долго задерживаться, это чужие земли.
— Анрэй, я могу узнать? Куда мы идём? И как долго будет продолжаться путь?
— В двух неделях пути от туата риага Лорккана есть свободные земли, там болотистая местность, но имеются небольшие участки, пригодные для строительства.
— А мои земли? Те, что отдал отец в приданое?
— Долина камней у подножия горы, пастбищ совсем нет. Горы тоже тебе принадлежат, — хмыкнул муж, — твой отец настаивал, чтобы эти земли всегда оставались за тобой.
— Может, там есть что-то важное? — пробормотала я. Не думаю, что отец Куинн, любящий дочь, настолько странный, что оставил для неё земли, непригодные ни к чему.
— Возможно, но я был пару лет назад в тех местах. Ничего там нет, и добираться до них дольше, около пяти недель.
— Значит, болота, — подытожила. — Идём, ты наверняка голоден.
Добравшись до стоянки, прошли к импровизированному столу. В тени молодых берёзок лежало поваленное дерево, рядом с ним разложили кусок ткани, на котором были расставлены миски с ухой, лепёшками, отварными яйцами, сыр и несколько морковок. На лесной лавке уже устроились Кара и Синид, они хлебали наваристую уху.
Я тоже не стала медлить, подала мужу миску с бульоном, заправленным луком, солью и сухарями, в котором плавали разварившиеся куски жирной рыбины. Взяла свою порцию и с удовольствием сделал глоток. Уха вышла знатная, наваристая, непередаваемый вкус ей придавала речушка, запах нескошенных трав и шум леса. Сквозь зелёные ветви молодых берёз просвечивало солнце и бросало на мои ноги и на ткань круглые колеблющиеся просветы. Лёгкий ветерок, пробегая по листве деревьев, по моим волосам и вспотевшему лицу, освежал.