А еще через час настал черед дома, на крыше которого красовалась достигшая уже двухметровой длины сосуля-матка, находившаяся ровно напротив моего окна. Четыре человека в оранжевых жилетах сгруппировались внизу, что-то горячо обсуждая, а потом, вместо того чтобы идти и рубить врага под корень, направились в сторону дома, где в одиночестве уже третьи сутки томился ваш покорный слуга, причем проспект они решили перебежать в месте, совсем для этого неположенном.
– Куда вы пошли? – спросил я в тишине кухни. – Сбейте ее!
Дело шло к трем часам, и по логике этого магического места в скором времени бабушка должна была выйти из подъезда, чтобы покормить своего подвального питомца. Коммунальщики выделили пространство кормежки двумя маленькими оградками, превратив его в некое подобие гетто, куда лишний раз лучше было не заходить.
Какова вероятность того, что сосуля не упадет именно тогда, когда бабуля начнет равнозамедленное движение из парадной к маленькому окошку подвала, неся в руках парочку сосисок для своего подземельного друга?
Ответа я не находил, но и задачка была не из легких. Олимпиадный уровень. Я закурил, всматриваясь в хрустальный блеск росшего прямо на глазах василеостровского сталактита. Сосулька сверкала в лучах редкого февральского солнышка и, немного подтаивая, капала на грязь тротуарной части Среднего проспекта. Капли эти как будто выбивали морзянку, и я машинально начал расшифровывать послание прямо на пачке сигарет «Бронкс» ручкой, удачно оказавшейся на холодильнике. Три точки, три тире, три точки – слышалось мне в этой последовательности капель. Я встал и взволнованного забегал по кухне. «SOS», – говорила мне сосуля, и я не знал, что делать с этой новой задачкой.
Тем временем коммунальщики и не думали возвращаться к работе, люди обходили загороженную часть тротуара, а бабушка не казала носу из парадной, видимо предчувствуя неладное.
А через полчаса из подземелья выглянула черная мордочка кота, который внимательно осмотрел обстановку и снова скрылся в подвале. Судя по всему, животное осталось недовольно увиденным.
Тем временем за окном темнело, вечер опускался на город. Коммунальщики так и не вернулись, видимо, решив заняться домом напротив завтра. Зато в начале седьмого из парадной все-таки вышла бабуля и быстрым, насколько ей позволял скользкий асфальт тротуара, шагом засеменила в сторону метро. А потом на то самое место, где обычно кормился кот, подошла, о боже, Ульяна и, остановившись, подняла голову, как будто пытаясь разглядеть меня через небольшую горизонталь проспекта и вертикаль пятиэтажного дома. Я внимательно посмотрел на сосульку. По ней не удавалось определить, собиралась она падать или нет, но пока Уля стояла там, мне было как-то не по себе. Взяв со стола телефон, я набрал давно бродившее в моей голове «SOS, Уля» и отправил ей.